В НАУКЕ НЕТ ШИРОКОЙ СТОЛБОВОЙ ДОРОГИ…
В.Г.Устинов:
И вот в стенах родного училища единая масса первого курса расслоилась по факультетам: штурманскому, артиллерийскому и минно-торпедному. По неписаной традиции, курсанты училища называли себя «саками». Были и другие названия: штурманов звали «циркулями», артиллеристов – «китайцами», а про минеров говорили, что у них стлолько извилин в голове, сколько нарезов в торпедном аппарате. Все это воспринималось без всяких обид. Как в большой семье, где каждый член семьи имеет либо уменьшительное, ласковое имя либо кличку, часто ничего общего не имеющие с настоящим именем или каким-нибудь его недостатком, а отражающие какую-либо черту его характера или любимое занятие. Во всяком случае, курсанты всех курсов и факультетов воспринимали себя монолитной сплоченной массой. И не раз бывали случаи, когда у кого-либо на родине случались в семье несчастья, и требовались деньги для оплаты полета на самолете, - все, как один, сбрасывались, чтобы набрать нужную сумму. В городе каждый курсант считал своим долгом придти на помощь своему собрату по училищу. Ну а в отпуске, вне пределов Владивостока, каждый встреченный тобой матрос, особенно тихоокеанец, становился твоим другом.
Начало сентября 1954 года. В дополнение к робе и «гадам» получен полный комплект флотского обмундирования. С принятием присяги на бескозырке засияла ленточка с надписью «Военно-морские силы», впоследствии замененная на «Высшее военно-морск. училище». Курсантам выпускного курса полагался палаш при увольнении в город. Остальные вооружались ими только в суточном наряде. В целом курсантская форма практически ничем не отличалась от матросской, если не считать окаймленных белым кантом погончиков и больших погон на бушлате, а также шинели с якорями и золотыми нарукавными нашивками выше локтевого сгиба в виде тупого угла со звездочкой на биссектрисе этого угла, называемых «галочками», количеством соответствующих курсу обучения. Мы нашили по одной скромной галочке.
Возможно, уже никто не помнит этих строк наизусть, но хоть один раз каждый из нас их слышал или читал:
Гардемарин – курсант, что может
На этом свете выше быть?
Что может быть для нас дороже,
Чем эти галочки носить?
Курсант! Нет сердца благородней.
Кем не был он за жизнь свою?
Сегодня чертом в преисподней,
А завтра ангелом в раю.
Гардемарин! Пусть мир услышит.
На пьедестале всех чинов,
Где б он ни встал, любых богов
Он все же на ступеньку выше.
От Тихого до волн балтийских,
На всех широтах и морях,
Во всех краях земли Российской
Сверкают наши якоря!
Погоны наши с белым кантом –
Наследство славных дней Петра
И палаши… Судьба добра
Для тех, кто стать сумел курсантом.
Вспомнили? Да, это подвергавшийся гонению и запретам «Гардемарин».
К форме у курсантов ТОВВМУ, в отличие от балтийских и черноморских, было особое трепетное отношение. Эта особенность отчетливо проявилась, когда в 1957 г. во Владивосток прибыли курсанты выпускных курсов европейских военно-морских училищ для обучения на базе ТОВВМУ по программам мореходного училища. Самой небрежной была форма у «фрунзаков». И самыми аккуратными оказались бывшие курсанты ТОВВМУ. В этом была немалая заслуга полковника Якунина, в то время заместителя начальника училища по строевой части. Его собственная форма одежды была безупречной, в любое время аккуратно выглаженной, без единой пылинки. По этому поводу в училище ходила байка-анекдот. Стоявшему у входа в главный учебный корпус курсанту 4 курса полковник Якунин сделал замечание по форме одежды. Курсант мгновенно среагировал:
- Товарищ полковник, у вас пыль на ботинках.
Якунин густо покраснел и, не говоря ни слова, тут же отошел от курсанта. Больше никто и никогда не видел на форме одежды Якунина пыли или пятнышка.
Перед увольнением курсантов всех курсов и факультетов выводили на плац, где в движении по кругу они должны были отдавать честь полковнику Якунину. Всякий, даже с малейшим изъяном в форме одежды или с нарушением правил отдания воинской чести, лишался увольнения. Парадные расчеты, отшлифованные полковником Якуниным и нашим факультетскими и ротными командирами, вызывали на праздниках восхищение жителей города. Внешний вид курсантов был единым целым с обликом училища.
1 сентября 1954 г. общее построение училища, приветственное слово и напутствие адмирала, и каждый взвод, являющийся одновременно учебным классом, под командой назначенных из самих курсантов старшин классов направился в соответствии с расписанием в свою аудиторию. Изо дня в день лекции и практические занятия по дисциплинам: теория устройства и живучести корабля, навигация и мореходная астрономия, а затем и кораблевождение, гидрометеорология, высшая математика, физика, теоретическая механика, общая химия, иностранный язык, физподготовка, и, в зависимости от специальности, минно-торпедное и артиллерийское оружие, взрывчатые вещества и пороха, а также корабельная электротехника.
После обеда – сон, а затем самоподготовка в строго закрепленных классах, либо в большой аудитории основ марксизма-ленинизма. Это был непременный предмет на всех курсах и факультетах. Всякое нахождение вне аудиторий и классов, за исключением перерывов, решительно пресекалось. Иные смельчаки умудрялись проскочить по коридору в соседний класс или аудиторию, и даже сбегать в кубрик, магазин, успев при этом кинуть в рот без промаха пряник или конфету своему товарищу, стоящему на посту № 1 у Знамени училища, рядом с рубкой дежурного по училищу. Это было не просто ухарством, а нарушением дисциплины, скорее даже, кощунством: ведь это не просто пост, а святая святых любой части, а для нас это был Флаг нашего громадного крейсера, держащего курс в океан! Но, было…
Однажды такой шустряк, встретившись нос к носу с помощником дежурного по училищу, проявил недюжинные изворотливость ума и нахальство. Был задан резонный вопрос должностного лица:
• Вы куда бежите, товарищ курсант?
• Так точно, бегу, товарищ капитан-лейтенант, - бодро и четко ответил курсант, при этом лихо отдав честь.
Не успев осмыслить всю мудрость ответа находчивого курсанта, офицер только и смог произнести в ответ:
• А-а…
Этого хватило для того, чтобы курсанта и след простыл.
О самих занятиях особая речь. Осенью 1954 г. в Китай планировался визит Н.С.Хрущева, Первого секретаря ЦК КПСС, с параллельным посещением Владивостока. Перед этим с инспекционной поездкой в Приморье должен был прибыть первый заместитель Председателя Совета министров СССР А.И Микоян. Для встречи высоких гостей была сформирована рота Почетного караула. Такая честь выпала на долю курсантов училища. Первый курс еще не остыл от муштровки на плацу в бухте Миноносок. Это имело далеко идущие последствия. Отдельные курсанты-первокурсники, а наиболее дисциплинированные (такие всегда есть даже в самом распущенном подразделении), в особенности, даже отдавали честь курсантам старших курсов, чем несказанно удивляли последних и восхищали начальство. Само собой разумеется, в полном составе первый курс стали доводить до отличной строевой кондиции. А тут еще на носу 7 ноября и предстоящий праздничный парад. Таким образом, подготовка к встрече гостей и к параду удачно совмещались.
И пошла круговерть. Лекции, самоподготовка, отбой в 23.00, а в 01.00 подъем по тревоге и на плац или в город на Ленинскую улицу – и тренировки, тренировки… В 04.00 или 05.00 отбой, в 06.00 уже подъем и начинается новый учебный день. Никаких отклонений от распорядка дня и расписания занятий. Все остальные мероприятия рассматривались как почетное задание Родины.
Каждая лекция на этом фоне превращалась в пытку. Сон свинцовой тяжестью навалился на организм, хотя и молодой, но все-таки устающий. Голос преподавателя в ушах курсанта слабел, тема и проблемы уплывали, а рука вместо букв начинала выписывать вензеля. Вдруг резкое пробуждение, продиктованное проснувшимся ранее чувством долга, тупое и медленное осознание действительности и окружающей обстановки, успокоение, что ты врага не прозевал, вялая попытка сосредоточиться, и снова… повторение пройденного: провал – пробуждение, провал – пробуждение. Преподаватели, особенно военные, резко били указкой по столу перед носами спящих, а иные, с чувством юмора, резко командовали:
• Все, кто спят, встать!
Означенные, ничего не поняв, под хохот остальных вскакивали и вытягивались по стойке «смирно». Улыбнувшись, офицер милостиво разрешал им сесть.
Как правило, засыпавшие резко дергались головой вперед. Леша Мухтасипов , наоборот, засыпая, откидывался головой назад. Однажды на занятиях он сел в последний ряд, а за спиной на окне стояла надраенная до блеска латунная 100-мм гильза. И вот в момент наступающей истомы Леша, дернувшись головой назад, опрокидывает гильзу, и она с грохотом падает на палубу.
Однако и после встречи А.И.Микояна и Военно-морского министра Н.Г.Кузнецова в аэропорту и парада в честь Великого Октября сон на занятиях был непременным спутником курсантов 1 курса. При подготовке к экзаменам после 1 семестра многие шли заниматься в аудиторию марксизма-ленинизма. Там было много мест, тихо, тепло и уютно. Это особенно располагало, но не столько к плодотворному изучению предмета, сколько к умиротворению и быстрому отходу ко сну. Некоторые за это поплатились. Один из курсантов безмятежно проспал все часы, отведенные на самоподготовку, и так и не смог сдать ни одного экзамена. Бедного парня отчислили за неуспеваемость: за удовольствия надо расплачиваться.
Расписание занятий при всей его сухости и предопределенности преподносит нам иногда и приятные сюрпризы: предоставляет нам возможность и даже обязательность встреч с интересными, своеобразными людьми, позволяющих нам познавать не только азы общих и военно-морских наук, но и своеобразие жизни. Ведь не секрет, что многим из наших преподавателей и командиров мы подражали в жизни, в поведении и речевых выражениях. Каждая учебная дисциплина в зависимости от ведущего ее преподавателя имела свой особенный колорит.
Вот добродушный и сугубо мирный по внешнему облику полковник Лейкин З.Ф., с особыми интонациями произносивший слово «бюрЭтка». Ему присущи мягкий юмор и благожелательное отношение к курсантам. На одном из занятий он объявил:
- Товарищи курсанты, сегодня новогодняя тема «Спирты». Теорию я вам дам, а практику вы пройдете сами. Зачеты примут командиры рот и начальники факультетов. Экзамены сдадите в комендатуре.
Первое занятие по физике. В аудиторию стремительно входит лектор: маленький, лысый, немного прихрамывающий и всем своим внешним обликом, манерой движений и жестов удивительно смахивающий на Геббельса. Звать его Револьт Аскольдович, а курсанты за глаза его зовут «Сингапуром». Не прерываясь ни на минуту, не заглядывая ни в какие бумажки, он сыплет формулами как из рога изобилия и без остановки пишет их на доске. И тут же стирает их, освобождая место для следующих. Дежурный только успевает готовить ему новую влажную тряпку. Конспектирование его лекций – утомительная тренировка по скорописи. Свой предмет знает безукоризненно и любит самозабвенно. На экзаменах к курсантам снисходителен и благосклонен.
Высшую математику преподает строгая дама, с отличной фигурой в безупречно подогнанном костюме. Лекции читает обстоятельно, не торопясь, объясняет доходчиво и понятно. Знания в головы курсантов укладывает строго по порядку. Экзамены принимает бесстрастно и принципиально. В противовес ей мадам, ведущая практические занятия по совместительству с преподаванием в одном из вузов Владивостока, эксцентрична и капризна. Как правило, раздражается на доклад дежурного по классу и приветствие курсантов:
• Здравия желаем, товарищ преподаватель!
Иногда требует команду «Смирно!» повторить и заново с ней поздороваться. Барским движением руки подтверждает свое разрешение сесть. Сама усаживается за стол, сбрасывает туфли, ест конфеты, а бумажки бросает на палубу. Последнее обстоятельство вызывало особую неприязнь курсантов.
Однажды на занятиях один из курсантов после отчисления из училища по причине психической несостоятельности, но еще не убывший из училища, по собственной инициативе пришел на ее занятие и, как обычно, вместе со всеми сидел за столом. Когда дама, в очередной раз сняв туфли, стала бросать бумажки от конфет, он встал и подошел к ней. Та испуганно вскочила и начала отступать в угол. Бывший курсант подошел к ней и угрожающе произнес:
• У, сука!
Повернулся и вышел из класса. А дама, оправившись от испуга, с пафосом произнесла:
• Люблю нахалов!
Колоритной фигурой среди преподавателей был подполковник Векслер, преподаватель кафедры корабельной электротехники. Небольшого роста, кругленький, но подтянутый, он перед началом лекции, став у трибуны и слегка прищелкнув каблуками, всегда произносил свою коронную фразу:
• Ну, кто бросает мне перчатку?
Свой предмет любил и умел с изяществом его преподнести.
На всех остальных кафедрах преподаватели свое место занимали по праву, прекрасно знали свои предметы, но той особой изюминки, что отличала вышеперечисленных, мы у них не заметили.
Из всей когорты наших наставников никто не мог сравниться с преподавателем, вне всякого сомнения, талантливым, что называется, от бога. Речь идет о капитане 2 ранга Толкачеве. Курсанты его не просто любили, они его обожали. И он отвечал им тем же. По территории училища он, как правило, ходил под ручку со своей женой. Из их глаз всегда струилась какая-то особенная теплота и умиление. Весь их бесхитростный облик говорил о том, что все курсанты их малые дети.
Еще из первых бесед с курсантами в кандидатской роте мы узнали о необыкновенном Толкачеве, преподающем мореходную астрономию и обладающем поразительным чувством юмора. Наконец-то, первое занятие по мореходной астрономии. Класс сидит в ожидании команды «Смирно!» Навеянный рассказами и ожиданием облик преподавателя вполне однозначен: молодой, красивый, стройный, с подтянутой фигурой, с иронической улыбкой на лице и изящной прической. Ну, этакий душка, покоритель женских сердец. Почему-то в рассказах никто о его внешности не говорил. Всегда речь шла только о его неожиданных экстравагантных поступках, неиссякаемом юморе, иногда нелицеприятном, но всегда воспринимаемом без обид.
Дверь открывается и… полное стопроцентное разочарование: ну и врут же ребята! В класс неторопливо входит грузная, неопределенной формы фигура. Абсолютный альбинос, да еще и лысый, обрюзгшее лицо с брезгливым выражением, отвисшими, как у хомяка, щеками. Каких еще шуток и необычных поступков от человека с таким лицом можно ожидать?!
Но как только он произнес первую фразу, причем на тему, никоим образом не связанную с юмором, класс взорвался в неудержимом хохоте. Это было так неожиданно и так не соответствовало его внешнему облику, что удержаться от такой реакции не было никаких сил. И весь час: что ни фраза, то в яблочко, и это все вперемешку с излагаемым материалом. Скучнейший предмет, где сплошные таблицы, цифры и вычисления по поводу светил, с момента своего возникновения находившихся на известных всему миру местах или орбитах, он разбавлял, возможно, для изысканного уха грубоватыми и солеными шутками, афоризмами и пословицами. Он тонко чувствовал настроение аудитории, ее запросы, интересы, и, конечно, уровень подготовки и зрелости. Каждое занятие превращалось в юмористическое представление, но при этом оно достигало своей учебной и воспитательной цели. Самое важное состояло в том, что после такого представления учить предмет было уже не нужно – тема и материал прочно оседали в памяти. Правда, бывали и исключения: некоторые запоминали только шутки и розыгрыши и не могли понять, при чем здесь мореходная астрономия.
Вот несколько зарисовок. На одном из занятий он командует классу взять секстаны и встать. Сам же мгновенно приседает и исчезает за трибуной. Затем из-за трибуны начинает медленно всплывать блестящая лысина преподавателя, который бесстрастным голосом вводит класс в ситуацию:
- Так восходит ночное светило. Вот оно поднимается из-за горизонта. Прошу навести секстаны, поймать светило и отслеживать изменение его высоты.
Класс дружно ржет, но добросовестно ловит белую блестящую лысину в зеркало секстана и сопровождает ее подъем по небесному своду.
Заметив, что курсанты рисуют сферы и дуги, используя чернильницу или просто от руки, по окончании он дал указание:
- У каждого из вас в городе, наверняка, есть Дунька. Скажите своей Дуньке, чтобы она вам купила «козью ножку» и жестяной транспортир.
Примеров его неожиданных и неординарных экспромтов можно приводить бесконечное множество. Объясняя что-либо, он частенько произносил:
- Ну, это даже и некурящий поймет.
И, хотя большинство в классе были как раз курящими, однако все дружно старались показать, что им все понятно.
Определенное место в жизни курсантов занимал спорт. Особой популярностью в ТОВВМУ пользовались бокс и баскетбол. Соревнования по этим видам спорта всегда собирали большую аудиторию болельщиков. На секции ходили добровольно. Но на первом курсе в начале учебного года старшины на построении на основании личного опроса перед строем и метода трех «П» назначили составы команд будущих спортивных состязаний. Конечно, были среди нас и достаточно подготовленные спортсмены, но основная масса в таких видах спорта, как бокс, борьба, тяжелая атлетика, были меньше, чем новичками. В связи с чем ситуация во время соревнований часто приобретала трагикомические черты. Выйдя впервые на ринг и встретившись с разрядником, Сережа Козлов с артиллерийского факультета после удара гонга вместо того, чтобы боксировать, стал бегать по рингу, увертываясь от ударов соперника. Тем самым он развеселил не только болельщиков, но и судью.
История с Толей Захаровым более поучительна и требует детального пояснения. Крупный телом, нагловатый и самоуверенный, он не пользовался любовью в своей артиллерийской роте. Более того, считая его сильным соперником, многие побаивались встречи с ним. Как показали последующие события, совершенно напрасно. Выступить на ринге он напросился сам. На соревнованиях он вышел абсолютным победителем среди артиллеристов 1-го курса, подавляя противников безудержным напором, что его впоследствии и сгубило.
Соревнования вышли на межфакультетский уровень. Первым его соперником оказался В. Надточий , наш однокурсник со штурманского факультета. И когда на ринге появились длинный и тощий Надточий и массивный, уверенный в себе Захаров, все болельщики подумали: первому не сдобровать. Однако все получилось с точностью до наоборот. Ринувшись, как всегда, в атаку первым, А.Захаров всей своей массой напоролся на выставленную вперед перчатку В.Надточего. И в каждом раунде вся энергия Захарова уходила на бодание этого кулака. В конце концов, он до того натыкался сам, что как подкошенный рухнул на пол ринга. Следующим его противником оказался высокий, поджарый и мускулистый Игорь Карпенко с минно-торпедного факультета. Он в прямом смысле разделал Захарова под орех. В конце боя Толя, уже ничего не соображая и расставив руки в стороны, слепо побрел по рингу. Оказалось достаточно одного легкого тычка Игоря, чтобы Толю отправить в нокаут. На Захарове живого места не было. Ночью он, почти не прерываясь, стонал, вся рота тихо торжествовала. После этого спеси у него заметно поубавилось, а желание заниматься боксом пропало совсем.
Другим популярным видом спорта в училище были шлюпочные гонки. Натасканные в бухте Миноносок курсанты набора 1954 г. неизменно в них выходили победителями.
Лойко А.Н.:
Отчаянные «схватки врукопашную» то с батарейцами Саперной сопки, то со стройбатовцами Голубинки, когда мы поднимались «все за одного!». И совсем не важно, кто кому «чайник начистил»! Пусть ТОВВМУшников лучше не трогают!
Надточий В.Д.:
Самыми яркими событиями в памяти остались:
- курс молодого матроса, шлюпочные переходы и спортивные соревнования, особенно, по боксу.
- летняя практика на УС «Енисей», вахта кочегара в штормовую погоду, когда из раскаленных топок вынимали “крабы” и заливали их морской водой;
Дьяченко В.В.:
К сожалению, ничего яркого, оригинального, выдающегося во время учебы в училище, я припомнить не могу. Было хотя и не свободно, но весело.
Примечание: При встрече на День Военно-Морского Флота 27 июля 2003 г. у А.Довбыша на даче В.Дьяченко припомнил очень много забавных и интересных случаев. Так чаще всего и бывает: на бумагу положить не всегда удается, потому что много размышляешь, как это сделать. А в застолье со своими однокашниками – всплеск воспоминаний: рассказ одного стимулирует память всех остальных.
Кузнецов В.Ф.:
Когда я был на корабельной практике на КРЛ «Л.Каганович», старпомом на нем был Капитан 2 ранга Ховрин Н.И., будущий командующий ЧФ. После перехода из Владивостока Северным морским путем в Североморске нас встречал на 1-м причале заместитель командующего Северным флотом адмирал Ховрин. В кают-компании моего корабля мы вспоминали 1955 г. и мою курсантскую практику.
Курсантом 4-го курса я был помкомвзвода на 3-ем курсе, где был курсантом Феликс Громов, будущий Главком ВМФ России (вот бы не подумал). Был там и курсант Валера Сергеев – будущий вице-адмирал. Кстати, когда я уже преподавал в ТОВВМУ и возил в 1979 г. курсантов на практику на КРЛ «А.Суворов», командиром его был В.Сергеев, а среди курсантов – курсант Хронопуло – сын будущего командующего ЧФ адмирала Хронопуло М.Н., который на 1-м курсе в 1954-1955 гг. был моим командиром отделения. Вот как жизнь переплетается! А, в общем, по этому вопросу можно писать целую книгу.
Васин В.Г.:
Первый в моей жизни шторм в Охотском море, когда наш «Енисей», выгребая против ветра, давал 2 узла. Кругом блевотина, мерзейший запах протухшей селедки, которую получили и с удовольствием ели в Корсакове. После этого я лет пять не мог не только есть, но и смотреть на селедку.
( Барсуков И.И.: Полностью разделяю всю эмоциональность этого воспоминания. При подготовке материала прочитал стихи дальневосточного поэта Михаила Финнова, образно и кратко описавшего такую ситуацию:
Ну и шторм был!
Волны плясали
Так, что кругом шла голова.
Мы верхушками мачт писали
В низком небе злые слова.
В то время мы еще не могли так выразить свое состояние. Наш опыт и интеллект были еще недостаточно богатыми, поэтому обходились мы в то время далеко не поэтичными, но уже крутыми фразами.)
Воронов В.Г.:
4-й курс. Учеба идет своим чередом. Мы завоевали первенство училища «За лучшее оформление и высокое политическое воспитание в Ленинской комнате». Трудились все, кто как мог. Ну, шефу (Синеокову) и старшине роты (вашему покорному слуге) – часы от начальника училища. Политотдел бьет в литавры – чего еще надо? Живи, учись, наслаждайся! Все впереди - светло и прекрасно. Рота бьет все рекорды по успеваемости, порядку и дисциплине. Не сдаем в спорте: звезды – Сережка Молчанов и Игорь Карпенко .
Но не все безоблачно. Туча грянула в виде эшелона угля, который срочно требовалось разгрузить! И кому? 4-му(!) курсу! Да этого в истории училища не было! Ну, и реакция толпы!!! Надо идти к Алексею Ивановичу (Пархоменко, заместитель начальника факультета). Ответ: «На уголь!» Однозначно и категорично!
А была зимняя сессия. 1-й курс – нельзя: запурхались. Иван ( Барсуков – старшина роты) сам нервничает. 2-й курс – тоже напряженка – Вовка Павлов (старшина роты) скрипит зубами. 3-й курс что-то заклинило, ну, никак нельзя. Толя ( Касьянчук – старшина роты) тоже переживает.
Кто? Только 4-й курс. А сколько в роте? Ведь все комоды, помкомвзводы, старшины рот отпадают. А ведь надо! Приказ!
Что-то надо делать. А что? Как успокоить и убедить толпу? Воздействовать на патриотизм? Не идет. Толпа угрюмая, может дойти до раздора. Ну, что? Думай. А проклятия в первую очередь на головы Барсукова, Павлова и Касьянчука сыплются как из рога изобилия. Да и на мою – тоже.
И вот выход был найден. Не помню, кто предложил чудовищный план. Заманить и уговорить выпивкой! Что, всей ротой, лучшей ротой? Абсурд! Но, собравшись в узком кругу, посоветовались, взвесили «за» и «против». Решили: можно! Решение было таким:
1) Идти на разгрузку безоговорочно.
2) Заказать в столовой расход на ужин – часа на 22-23.00.
3) Заказать баню на 21-22.00.
4) Ужин сделать после бани в столовой и с водкой.
А сколько и где брать водки? Главное, где взять деньги? Денег ни у кого не было, даже у Вадима Казака . На выручку пришел Юра Верещагин . Он фактически был уже женат. Сказал, что раздобудет денег у тещи, но надо идти в город, в район Пушкинской.
Что ж, увольнение – не проблема. Личный знак – пожалуйста! Короче, все четко сработало по плану: рота, как всегда, была в ударе. Доложили дежурному по училищу о выполнении задания, заработали благодарность. Дежурный, в свою очередь, сказал, что баня готова и расход на ужин с официанткой ждет.
А то, что в столовой нас ждет с чемоданом водки Юрка Верещагин – это величайшая тайна.
Все остались довольны.
В роту вернулись после отбоя, все курсы спят. Но водка свое дело сделала: все разбрелись по различным помещениям и закуткам. Языки развязались – надо же побеседовать. Что еще хорошо – никакого выяснения отношений. Ни одного! Вы же знаете, чем обычно всегда кончается совместная выпивка.
И самое страшное – на факультете уже где-то около 24.00 появляется Алексей Иванович!!! Мгновенно оценив обстановку, немедленно скомандовал: «Цыц, по койкам!». Зайдя в старшинскую, мне сказал: «Поговорим утром». Но потому и был Алексей Иванович любимцем факультета, что это утро так и не подвернулось. Все осталось шито-крыто. До вот этого воспоминания.
И еще один эпизод. Это свадьба Гавриила Чеботаева . Кстати, где Галка и как она? Здесь уже гуляла вся рота (за исключением службы). Четко, организованно сбросились все до единого и, по-моему, без какого-либо нытья. По крайней мере, явных противников я не видел.
Галюк Г.Г.:
Поход на «Енисее» в 1955 г.: вахта в котельном отделении у угольных топок во время шторма; погрузка угля; бухта Провидения.
Подрывные работы в бухте Мордвинова (о. Сахалин).
Стажировка мичманом на тральщике в Совгавани (поход на Курилы, шторм в Малокурильске, обеспечение стрельб у о. Кунашир).
Занятия в секции бокса и занятия борьбой с С.Молчановым.
Лесненко Г.М.:
1955 г. Учебный поход. Пролив Лаперуза. Когда его проходили, был День Военно-Морского Флота, а я нес вахту в кочегарке у теплого ящика. Неизгладимое впечатление. Качка, запах разогретого масла, пар, а потом чистка котлов и пробивка шлака в эжектор и за борт.
Бухта Провидения. Чукчи у магазина, ожидающие пятницы, чтобы получить свою бутылку спирта.
Авачинская губа. Погрузка угля на угольном причале. Затем культпоход в Петропавловск. Скверик у подножия сопки Любви и киоск с морсом. Алексей Иванович Пархоменко сидит на скамейке, курсанты вокруг него, а за спиной по одному, по два ныряют в киоск, где продают питьевой спирт в разлив.
Синичкин Н.И.:
Сдача выпускных и госэкзаменов (каждая буква слова «лейтенант» означала сдачу очередного экзамена).
Юманов Ю.К.:
Прошу простить, что некоторые вопросы оставляю без ответов: в памяти ничего путного не осталось.
