ПРОБА ШТУРМАНСКОГО ПЕРА
Посвящается 588 экипажу большой АПЛ
Я давно хотел что-то написать о своих друзьях. Хотелось выразить им свою признательность, теплоту и если даже не поверите – любовь. Да, да ребята, существует любовь между мужчинами не тронутая излишней сексуальностью нашего времени.
Как так получилось, что на моём жизненном пути встретилось сразу и много хороших людей. Не знаю. Наверное так и должно было быть. Я вспоминаю их очень часто и ни о ком из них не могу сказать плохого. Пусть будет так до скончания моего века. Может быть моя память стала избирательна и стёрла плохие воспоминания. Может быть. Но я всё же думаю, что было только хорошее.
Я решил попробовать написать о каждом, может кого то и пропущу, пусть меня простят мой товарищи. Надо бы соблюдать порядок штатного расписания, но позволю себе рассказывать так, как будет ложиться на бумагу.
Итак, начнем:
Старпом
Первым офицером (начальником) принявшим меня, молодого лейтенанта в казарме 45 дивизии был капитан-лейтенант Горбунов Виктор Петрович. В экипаже ещё не было командира, и встреча получилась какая-то будничная и обыденная. Мне дали двое суток на то, чтобы расположить своё тело на ночлег, и я отправился искать себе пристанище в посёлке. Впечатление было, что старпому было просто не до меня. У него куча проблем, связанных с формированием экипажа, а тут ещё лейтенантом занимайся. За два дня я устроился на ночлег у выпускника нашего училища прошлого года выпуска. У него была однокомнатная квартира на улице Крашенинникова (что по Рыбачинским меркам было довольно здорово), жена его уехала на лето на материк, а компанией жить веселее.
На третий день пребывания на Камчатке, я, одетый в повседневную форму, явился в расположение части. Нашему экипажу было выделено две или три комнаты в казарме. Какому экипажу принадлежали эти помещения, я к сожалению не помню. Но когда я заявился в расположение, там уже шла нормальная военно-морская работа, то есть у каждому было поручено дело – чтобы не шатался без дела. Вопрос, заданный старпомом был краток: «лейтенант, печатать умеешь?». Наука флотского общения говорит – лейтенант должен выполнять любую работу. Мой ответ был ещё более кратким «Так точно». Мне выдали пачку чистой бумаги и образцы орг.приказов. И началась моя служба.
С нашим первым старпомом я прослужил лет пять. Могу сказать, что этот офицер дал мне многие понимания в жизни. Не могу вспомнить ни одного случая, когда он меня «драл» без повода или просто орал срывая собственные неприятности на подчиненных. Поговаривают, что Виктор Петрович не обладал выдающимися знаниями, но могу сказать, что это человек выдающейся работоспособности и эта работоспособность перекрывала недостатки научного базиса. А в принципе, у него была черта характера, которая очень мне импонировала – он старался понимать своих подчиненных. Эта черта может и отрицательна для старшего помощника, но она важна для человека. По большому счету он нас любил. И эта любовь порождала во мне ответное адекватное чувство.
Механик
 |
То, что командир БЧ-5 является основной фигурой экипажа, я знал ещё по курсантскому восприятию мира. Но! Александр Юрьевич Грушев на всю мою последующую жизнь заложил понятие и уважение к должности механика подводной лодки. Каким старым и опытным он мне казался. Спокойный, рассудительный, умный. Он читал нам лейтенантам лекции. Я слушал его как профессора. Механическая братва подшучивала над ним, эти обормоты называли его Отто Юрьевич. Он знал это. Но все равно оставался спокойным, рассудительным, умным. Он нес звание механика – ибо от того, как он его нес, зависело будущее не только одной подводной лодки, и вовсе не флота в целом, а будущее всего человечества. Он иногда спорил с командиром и настаивал на своём. Это круто. Я бы так не смог. Если быть откровенным, то всех последующих командиров БЧ-5 я сравнивал с первым (Александр Юрьевич так и остался в моей жизни «первым»). И всегда у встречаемых персон чего-то да не доставало. Ни кого не хочу обижать, это мой взгляд на жизнь. Вот правда Костин, он наверно так-же пользовался у меня безграничным уважением. До сей поры при слове - механик, у меня возникает образ Александра Юрьевича. В каких потаённых кармашках души хранятся те добрые слова, которые нужно сказать нашему механику? Я сдавал ему зачёты, сдавал и пересдавал, и всегда он находил для меня время и слушал, и поправлял, и самое главное – учил. Мне в жизни везло с педагогами, один из них – наш механик. Ещё один факт, достойный уважения – то, что Александр Юрьевич до своей пенсионной зрелости остался верен морю. Нас многих жизнь разбросала по береговым должностям и населённым пунктам. Он один из немногих, кто качающуюся палубу предпочёл незыблемому асфальту. |
|---|
Штурман
Мой первый командир БЧ-1 Геннадий Ренальдович Бондарев. Первый месяц моей службы он называл меня «лейтенант». Это ОН принял меня в серьёзную и в то-же время разгильдяйскую когорту флотских штурманов. Принял, и ответственно воспитывал. Я думаю, он дал себе указание быть некоторое время мне папой. Мой штурман – очень добрый и хороший человек. Когда мы ближе узнали друг друга, он стал называть меня Игорёхой. Иметь такое отчество на флоте – большая удача – «пгоняло» не прилипнет. Ренальдыча за меня изредка драли. Надеюсь, что не часто. По этому в ходе повествования хочу сразу попросить прощения за все предоставленные неудобства. Прошу прощения и низко кланяюсь за науку. Считаю, что мне повезло с непосредственным начальником. Он привил мне то, что на языке аттестаций называется высокая штабная культура.
Геннадий Ренальдович сейчас рулит маломерным флотом на ЛАЭС. Честно говоря, я ему завидую. Это хорошая работа для бывшего хорошего штурмана ПЛА.
Командир гидроакустической группы
Об Александре Александровиче Хуртине я могу говорить бесконечно. Так сложилось, что с этого человека я долгое время беру пример. Он старше меня на 2 года, но в жизненной мудрости, мне кажется, он прожил на 2 жизни больше меня. Саныч был для нас – лейтенантов, своеобразным авторитетом. И это правильно. От Саши исходит какая то положительная внутренняя энергия, которая притягивает к нему людей. Глаза – не у всякого человека такие глаза. Если бы я был женщиной, я обязательно бы влюбился в Хуртина. Не в красивого лейтенанта, а в глаза. Саныч учил меня проверять ПЛ на герметичность с ЦПУ ОКС. С Санычем мы ездили на Вилюй на рыбалку на его супер-мотоцикле. Очень тяжело этот мотоцикл толкать в гору. Саныч боролся со Славой Пучковским на пляже, в мягко скажем подвыпившем виде. Я бы и трезвым этого не стал делать. Хуртин А.А. – это история и уважение нашего экипажа.
Сан Саныч прошел тяжелый, но гордый путь офицера ВМФ и дослужился до достаточно больших должностей. Почет ему и уважение. Каждый раз, прилетая в столицу нашей Родины, я стараюсь с ним повидаться.
Командир гидроакустической группы - первый
Написать о Саныче, и сразу не написать о Павлове А.В., было бы не правильно. Александр Валериевич Павлов – Акустик с большой буквы А. Потомственный моряк. Одноклассник Хуртина. Эта «спарка» прочертила по моей жизни светлую и добрую полосу. С Павловым меня связывает ещё и семилетняя соседская жизнь в Чудильнике, а это приравнивается к 70 годам обыкновенного совместного проживания. Особое моё уважение вызывают специальные знания Саши. Тут можно брать с него пример любому. Как человек, он заслуживает высшей оценки и отличных характеристик. Итог: Павлов – хороший человек и блестящий специалист. Саня сказал мне фразу, которая движет мной по жизни. Как-то раз в курилке, вели офицеры трёп по поводу перспектив в жизни. Затронули вопрос – кто, чем будет на пенсии заниматься. В шутку я сказал, что гражданской профессии у меня нет, и придётся мне на пенсии дворником работать. Павлов на полном серьёзе сказал: «А я не пойду дворником работать. Я всё таки подводной лодкой командовал». Спасибо тебе, Саня за эти слова. Он так и идёт по жизни с памятью и достоинством офицера ПЛ и с грузом ответственности на плечах за любое дело. Мы его воспитываем, чтобы он себя берёг и не принимал всё близко. Но если он будет жить по другому – это будет уже не Санька Павлов. Я уверен на 100%, если кому-нибудь из нас будет плохо, Павлов будет в числе первых, кто примчится на помощь. Они оба: Хуртин и Павлов, излучают какую то тёплую энергию, которая притягивает к ним людей. А долгой и доброй их дружбе можно только позавидовать.
Замполит (первый)
Александр Валентинович Оськин. Он появился в нашем экипаже несколько позже того, как мы прибыли на учёбу. Впечатление от совместной нашей службы у меня не однозначное. Конечно, дистанция между инженером группы и заместителем командира достаточно приличная. На мой взгляд, он занял правильную позицию в ШДР экипажа. Задача проводить политику командира, сверяя её с политикой партии, была им выполнена в полном объёме. Короче, говоря простым языком, командир с замом спелись. По большому счёту наш зам не особо спускался до воспитания нас, молодых лейтенантов (может мне так казалось), но «бычкам» доставалось от души. Вспоминаются сетования командиров подразделений в неслужебное время. Должность он выполнял правильно, но думаю, не особо ревностно. По этому можно отнести его к фракции демократов среди всей замовской братии. Замов и так на флоте не очень жалуют, ну а у нас… ну, есть, значит так надо. Как то раз в выходной, зам с командиром решили провести проверку – как живут офицеры. Не знаю к кому они заходили в этот день ещё, но к нам в Чудильник они прибыли ближе к обеду. Ночь до этого проходила у нас в каюте в дружеском общении с соседями. Это значит мы всю ночь пили что было, курили сколько могли, играли в преферанс пока не устали. Естественно уснули под утро с полным желанием отоспаться до обеда, естественно убирать следы гулянки оставили на следующий день. Да-а, были лица у наших командиров, когда им открыла дверь в комнату разбуженная, опухшая рожа с выхлопом после которого хочется закусить. И в местах проживания они узрели «лёгкий беспорядок». Надо отдать должное заму, он не стал устраивать политинформаций и после лёгкого разговора ни о чём, они гордо направились исполнять свой командирский долг дальше.
По поводу Александра Валентиновича есть у меня всего одна проблема. Когда наш зам не нашел общего языка с новым командиром, мне пришлось невольно участвовать в его (зама) «сжирании». В общем, говоря прямо – пришлось написать объяснительную о его (зама) безобразном поведении. Т.е. зафиксировать на бумаге факт замовского пьянства и появления в таком виде в расположении части. В тот день я был старшим в части. Простите меня Александр Валентинович. Сейчас бы я разруливал эту ситуацию по другому.
Александр Валентинович говорят сейчас живет в Америке. Удачи Вам в дали от Родины.
Замполит (второй)
А.В. Виригин. Андрюха Виригин был дан нашему экипажу в компенсацию излишней командирской гнусности. Не могу вспомнить, как он появился у нас (т.е. день появления зама потерялся в моей памяти), но у меня сложилось полное впечатление, что он был со мной всегда. Такое чувство, будто я знал его с детства. Скажу мягко – крупный, улыбчивый, с добрым, открытым взглядом. Он стал другом нашего экипажа. В тот период нам был нужен именно такой зам. Может быть, он не блистал особым знанием железа, но доброе слово в любой ситуации, для любого у него всегда находилось. Это да. Он так и остался свойским парнем с кучей разных (в том числе и невежливых) шуток-прибауток, со своей милой улыбкой и теплой распахнутостью к нам – его друзьям сослуживцам. Живи Андрюха поближе, его можно выло бы использовать как подзарядное устройство постоянно во всех жизненных коллизиях. Правда иногда и по телефону он лечит души и сердца.
Мы как то раз отвязывались по тревоге и уходили в море на учения, замполит с группой товарищей не успел добежать до пирса к моменту отдачи последнего швартова. Ну – бывает. Пошли в море без заполита. Я в то время был секретарём партийной организации, ну и кому как ни мне замещать обязанности политработника. Самое сложное для меня было верстать политинформации. Принесёт радист телеграммку, а в ней 5-7 строчек наклеено и поди ухитрись сделать из этого конспекта повествование ну хотя бы минут на 10-15. Тут не просто попотееш. Взгрустнулось мне тогда, эх, где-ж ты наш замполитушка. Во всем нужно быть специалистом.
По моему раумению, на Андрея Владимировича в экипаже никто «зуба не заточил». Это говорит ещё раз о целостности его человеческой натуры. Молодец.
Сейчас наш замполит живёт на западе нашей страны в Калининграде. О правильности его жизненной позиции (о как, политическими терминами выражаюсь) говорит и его семейная жизнь. Красавица – жена, серьёзные и солидные мужики – сыновья, внуки. Вот он великий итог жизненной партийно-политической работы. Ещё раз скажу – Молодец.
Минёр (командир БЧ-3)
Чтобы написать о Олеге Дегтярюке надо было себя подготовить. Тяжелее писать об ушедших. Перед ними нельзя ошибиться. Живые, если что, про себя поправят или критикнут, или в крайнем случае в морду влупят. Наверно, лучше меня об Олежке рассказал бы мой друг Серёга Асриянц, но я тоже попробую.
До сей поры моё мнение о нашем первом командире минно-торпедной боевой части неизменно с лейтенантских времён – быть минёром с таким авантюристическим характером –нельзя. Олег – нормальный парень, исполнительный офицер, как и все минеры разгильдяй, но любовь к авантюрам… ребята, ну не до такой же степени. Сколько мы (я имею в виду экипаж) с ним ракет и торпед отстреляли – не счесть. Всё нормально, вопросов нет. Но по жизни он умудрялся создать себе уйму всяких трудностей, которые потом героически сам и преодолевал. Иногда и мы посильно участвовали в преодолении минерских трудностей. Одна покупка «Запорожца» стоит объёмной главы нашего повествования. Мина на самом деле был очень добрый человек, и мне всегда казалось, что он стесняется ругать своих подчиненных. По корабельному расписанию мы жили с ним в одной каюте. Однажды, стоя дежурным по кораблю, у Олежки заболела голова. В каюте в столе лежало слабительное без коробочки. Мина спрашивает меня: «Штурман. Эти таблетки от головной боли помогают?». «Помогают» говорю я, «Но больше одной штуки принимать не рекомендуется». В общем утром флаг поднимал помощник дежурного по ПЛ. У меня сразу подозрение, что что-то не так. Я бегом в каюту и в стол. В пластинке с таблетками половины нет. «Минер – говорю – ты сколько таблеток сожрал, сволочь?». Он объясняет: Я одну выпил, голова не проходит. Ну я ещё три накатил. А тут у меня как живот скрутило, я про голову и забыл. И самое главное – не обиделся, посмеялись, я извинился. Вот так. А как Олежка нырял в феврале за утопленным рельсом от погрузочного устройства. Это подвиг сравнимый с Карбышевским.
Олег трагически погиб во время водолазных спусков. По уходу на пенсию он остался на Камчатке и работал водолазом. Светлая память тебе, Олег. Я надеюсь, что в вашем минерском раю тебе выделили неубиваемый Запорожец.
Командир группы ЗАС
Вот пишу, и думаю, какие хорошие люди собрались в одно время, в одном месте. Все как на подбор (я не слишком пафосно?). Стараюсь не приукрашивать. Может немного умалчиваю отрицательное, но пусть будет так.
Андрей Викторович Иванской. Мы с Андрюхой одного года выпуска, одного училища и одного цвета дипломы. Охарактеризовать его специальные навыки можно одной фразой. В любой ситуации, при любых морских обстоятельствах, в любое время суток – связь у нас была ВСЕГДА. И заслуга в этом первая – Иванского А.В. Андрей – это друг. Друг, которого воспринимаешь в любом состоянии. Он может быть крепким на критику и милым в разговоре. Он может охарактеризовать тебя солёным словом и улыбнуться твоим успехам. Он всегда рядом. Я его выражение: «Не надо выпрыгивать из штанишек», употребляю до сих пор. Это человек, несущий по жизни стержень честности и ответственности. Соврать мне не дадут люди, которые его знают. Я выбрал по жизни людей, с которых можно брать пример, один из них – Андрюха Иванской. Думаю, не всегда его прямота и непримиримость характера помогала ему в повседневной жизни и службе. Но это его путь, и этот путь правильный.
Андрей Викторович не ушел под всеобщее сокращение на пенсию, а продолжил службу в нашем родном училище. Прослужил, я уверен честно. Ушел на заслуженную пенсию и продолжает трудиться в не менее сложных гражданских условиях.
Комдив - 2
 |
«Аккумуляторные батареи взрывают командиры вторых дивизионов – рыцари без страха и совести», эти прикольные слова я услышал от нашего командира электротехнического дивизиона Николая Николаевича Курьянчика. Мы выросли и повзрослели, и кто-то из нас называет его Коля, но мне всегда хочется назвать его Николай Николаевич. В нашем молодом экипаже командиры дивизионов несли перед нами – молодыми лейтенантами, какой то налет опытности. Каждый из них уже успел вдоволь поморячить, погрызть соленого подводнического хлеба. «На войне взрослеют быстро». Чего бы не брать молодежи с них пример. Урок первый от КД-2: «Слепая вера в мостик». Этот урок я получил, считаю, во время и с небольшим материальным и физическим ущербом. Во время обучения в УЦ, досталась нам «шара» попользоваться небольшой яхтой. Вот на этом судне мы и резали по выходным воды Финского залива. Я, взяв на себя лавры бывалого яхтсмена (несколько раз до училища, я выходил под парусом), опять же образование обязывает рулить, тянулся постоянно к рулю. В один прекрасный день, выполняя маневр швартовки, я налетел на растянутый поперёк канала трос и мы сломали мачту. Николай Николаевич находился в этот момент на баке. Он этот трос видел, но считал, что я его тоже вижу, но хочу продемонстрировать лихой швартовочный маневр и развернуть лодку прямо перед тросом. Мачту мы конечно – же починили. А Николай Николаевич прочёл мне лекцию о том, что человек, взявшись за ручки телеграфа корабля должен глазами смотреть, а головой думать. Мне этой лекции хватило на всю мою морскую и последующую жизнь. Много уроков, сам того не замечая, дал нам Николай Николаевич. |
|---|---|
ИГДУ-2
Асриянц Сергей Георгиевич. Где Серёга, там шутки и смех. Великолепный рассказчик. Вот кому надо описать историю нашего экипажа. У меня впечатление, что любую, даже грустную ситуацию, он может рассказать так, что у слушателей животы надорвутся от смеха. По прибытии на учёбу нас направили на медицинскую комиссию в Первый ВМГ. Три дня мы проходили врачей, а вечерами в палате слушали Серёгины байки и ржали от души. Асриянц рассказывал истории о своей жизни. Он удивительно умеет смеяться над собой, я думаю, это ещё раз говорит о его открытости и доброте. Сейчас у него наверняка пополнился запас его жизненных наблюдений, и если я сам иногда являюсь персонажем его повествований, если и надо мной смеются его слушатели, то у меня нет ни капли обиды на доброго рассказчика Серёгу Асриянца. Как я скучал по его общению, ведь этот весельчак умеет обсуждать и очень серьёзные вещи. Жизнь развела нас, но мы встретились на юбилее экипажа. Мне показалось, что и не было этих лет разлуки. Мы просто как будто прервали не на долго наш разговор. Вот и снова Серёга что то рассказывает, а мы слушаем, и смеёмся. Я часто смотрю на фотографии, сделанные в этот вечер – чистые глаза, открытые улыбки – это мы, и нет опыта прожитых лет, мы те-же мальчишки-лейтенанты, которые слушают удивительного рассказчика, своего друга Серёгу Асриянца. Мне вспомнилось, как наш механик встретил на ПКЗ в заводе нашу изрядно выпившую компанию. Естественно, как и положено командиру, он применил к нам меры первичного воспитательного воздействия (отчитал). При этом Асриянц всё время поворачивался к своему начальнику спиной. Он думал, что Юрич его не узнает и примет за кого ни будь другого из дружной компании командиров групп и инженеров.
Где сейчас живёт Сергей, у меня нет информации, но он всегда рядом. Надеюсь, что у него всё в поряде.
Химик - НХС
Одна из самых колоритных личностей наго экипажа – Захаров Дмитрий Павлович. Дима – объект постоянных насмешек нашего экипажа. Имея, я бы сказал, несносный характер, он прослужил с нами достаточно долго. Мы приняли его таким какой он был. Как то, в начале нашей совместной службы, минер с химоном соревновались в спортивных успехах – поднимали гирю и играли в шахматы. Минёр потом долго подшучивал над Димой по итогам этого соревнования, мол я в 3 раза сильнее химика и в 10 раз умнее. Начхима это сильно задевало. Его честно говоря много, что задевало, а минер, как и все любил этим воспользоваться. Вспоминается их пари по поводу водонепроницаемости химиковских часов. Меня, как ответственного за службу времени, назначили рефери. Взяли выброску, привязали часы и опустили их с торца пирса на дно бухты Крашенинникова. Часы набрали в себя воды потому, что химик в силу своей житейской неорганизованности, забыл закрутить заводную головку в герметичное положение. Часы, ясный перец, пропали. Бедному химику доставалось и на подведении итогов. Мне кажется, что минер с химозой не просто так часто находились вместе. Имея совершенно разные потенциалы в психологическом и интеллектуальном планах, они притягивались. Похожим у них было одно – это способность создавать себе жизненные коллизии. Хотя, надо отметить, по службе оба более или менее без особых претензий. Подтвердить это можно тем, что за всё время службы, мы не задохлись и не отравились. Как пример – во время очередной комиссии, один из проверяющих решил проверить бойцов фактическим включением в ПДУ-2. При передаче работающего ПДУ от одного к другому, он решил протереть загубник спиртом. Желание понятно – чистота-залог здоровья. Дима, с его патологической боязнью проверяющих, коршуном бросился на старшего по званию и повторяя только: «Нельзя, нельзя!» вырвал у капраза ватку со спиртом. Так, что я считаю, что Дмитрий Палыч один раз спас меня от смерти. Понятно, могло и не полыхнуть, но все-таки - регенерация, вдруг бы рвануло. А? А я химика подкалывал постоянно. Вот и разберись. Всё в жизни взаимосвязано.
Где и как сейчас Дима, я не знаю. Да и наши мужики не имеют о нём информации. Был бы жив.