ПРОБА ШТУРМАНСКОГО ПЕРА
продолжение
КД-3
С Алексеем Григорьевичем Рыжиковым я познакомился ещё на практике после четвёртого курса. И вот встретились снова. Наш командир дивизиона живучести отвечал своей должности. Специалист на отметку «пять» с легким снобизмом, присущим многим трюмным (что бы вы без нас делали). С Лёхой Рыжиковым можно в море, и можно в кабак, и просто поболтать, как говорят ни о чём. Иногда я на него ворчал – воды не дам, поранит не дам, циатим не дам. Как жила-хомячок. Когда я допустился на дежурства по кораблю, старшие товарищи в лице командиров дивизионов уговорили помощника ставить меня в наряды почаще с целью отработки практических навыков. Я заступал на дежурство, а утром меня снимали за какой-нибудь прохлоп. То запись в журнале не сделал, то не всё доложил командиру по состоянию корабля, то ещё что-нибудь. Через неделю у меня сложилось впечатление, что я дежурю не сменяясь. Но я терпел и не жаловался. Я очень хорошо помню этот февраль – первый месяц моего дежурства по ПЛ. За этот месяц я отстоял дежурным по подводной лодке пятнадцать раз. Хорошая практика при восьми допущенных к дежурству. Зла я на ребят не держу.
Как сложилась жизнь нашего КД-3, я подробно не знаю. Знаю, что живет он на Камчатке. Надеюсь, что у него всё хорошо.
КЭНГ (командир электронавигационной группы)
Про Пашу Тучина написать придется коротко, ибо его пребывание в экипаже было также скоротечно. Мой первый непосредственный начальник не утруждал себя особым рвением к службе и штурманской науке. Мне было не удобно, когда меня хвалили при нем. Получалось, я знаю больше, чем мой командир. Зато в походах по ресторанам и злачным местам он выступал инструктором высшей категории. Однажды мы с Андрюхой Иванским, когда Паша улетал в отпуск домой, присутствовали при упаковке его саквояжа. Тянулось это долго и под ожидаемый нами конец этой операции, мы решили подшутить над товарищем. Улучив момент, мы упаковали в Пашин чемоданчик пустую бутылку из под Шампанского. На досмотре в аэропорту Паше естественно задали вопрос – что в бутылке? Надо отдать ему должное, он отыграл этот розыгрыш до логического завершения. Открыв кейс и обнаружив там пустую тару, он всё сообразил, и сказал удивленной девушке на досмотре, что хочет сдать эту бутылку в пункт приема стеклотары в Калининграде.
Перевёлся Паша Тучин тихо и спокойно. Как сложилась его дальнейшая судьба - не знаю.
Командир БЧ-4
Странный на мой взгляд был у нас командир БЧ-4. Александр Николаевич Кебец. Как он себя иногда называл: «Како, Ебец, Буки, ЕЦ». Был он ужасным разгильдяем и не особо блистал знаниями связного дела. За что и был часто "бит" командиром. Несмотря на это был весел и относился ко многому с известной долей пофигизма. Саня Кебец часто спал сидя во время несения дежурства по ПЛ, в то время, когда этого ну совсем не стоит делать. Молодые лейтенанты или бывалые мичмана тихонько вытаскивали у потерявшего бдительность дежурного из кобуры пистолет и прятали. Проснувшийся Кебец по полдня ходил с пустой кобурой, а потом судорожно бегал по лодке в поисках табельного оружия. Как-то раз, мы вставали в ДОК. Каждый подводник знает, что пока ДОК будет всплывать, кормить экипаж не будут. Поэтому запасаются все. Связист, как всегда, отнесся к этому делу по-разгильдяйски и, естественно, остался без личного пропитания. Подчиненные объявили ему бойкот и своими продуктами делиться отказались. Саня пошел по боевым постам попрошайничать. Везде отказ. КТГ на ЦПУ «Молибден» в перерывах между работой отрезал кусок хлеба, намазал его маслом и сверху джем. И с удовольствием ест. Саня к нему – угости, он – нет. Кебец дальше пошел шакалить. В это время старшина команды трюмных говорит: «Уж больно Ваш джем, товарищ старший лейтенант, на циатим смахивает». Сценарий шутки пришел одновременно в головы нескольких присутствующих в ЦП. Отрезали кусок хлеба, намазали маслом, а сверху жирный слой смазки циатим. Кусок положили так, как будто отложенный в сторону на четверть минуты. Каждый занялся якобы своим делом. Саня, пробежав по каютам, вернулся в Центральный ни с чем. Увидев оставленный по его разумению без присмотра, бутерброд, он вроде бы незаметно его подрезал и унесся в третий отсек. Мы, конечно же, ожидали последующих криков и воплей. Однако, тишина из третьего нас обескуражила. Интрига получила интересное продолжение. Через полчаса Саня материализовался в центральном как ни в чем ни бывало. Трюмный решил дать спектаклю дополнительный толчок и стал возмущаться по поводу пропажи бутерброда. Кебец, послушав стенания КТГ, тихо удалился в КПС, лишив нас доброго повода поржать. До конца службы в экипаже, Кебец так и не сознался, ел он циатим или нет.
Хоть убей, не помню, как и куда перевелся Саня Кебец из экипажа. И далее путь его потерялся во мраке.
Командир группы космической связи
Чтобы логически завершить повествование о связистах, напишу о Фоат Гибатовиче Шарипове.
Мудрость наших отцов в юном возрасте должна восприниматься беспрекословно. Когда отец провожал в Военно-морское училище Фоат Гибатовича Шарипова, он сказал ему очень мудрые слова: «На жизненном пути тебе будут встречаться тысячи людей и по твоему поведению будут судить о твоем народе. Введи себя так, сынок, чтобы каждый встреченный тобой мог сказать – у меня есть друг, татарин, он очень хороший и добрый человек». Фат выполнил наставление своего отца. Я думаю и сейчас он живет под тем-же правильным лозунгом. Я могу честно сказать – у меня есть друг, татарин, я доволен, что мне довелось с ним послужить. Работящий и уравновешенный, отзывчивый и рассудительный. Он пришел на флот по стопам своего старшего брата. Не возьмусь оценивать его профессиональные навыки, но как офицер подводник, да и как человек Фоат Габитович Шарипов достоин лучших похвал.
