МЫ ДОБРЫЕ, МЫ ВСЕ МОЖЕМ
Подводная лодка - это большой живой организм. Там есть все. Один раз, уже находясь в море, у меня прихватил очень сильный насморк. Капли в нос у доктора отсутствовали. На мое замечание, как же он может выходить в море без лекарства от насморка, он ответил, что когда меня прихватит другой «насморк», то он меня обязуется вылечить обязательно, даже в море. И скальпель у него есть, и даже не один. Общение не получилось, так как тем самым насморком я болеть не собирался, а скальпель у меня был свой. Я им карандаши точил!
Помятуя, что где-то у меня валялись ампулы с эфедрином, который тоже должен бы помочь, я перелопатил всю штурманскую рубку, но ампул не нашел. Вахтенный инженер-механик, наморщив и без того морщинистое лицо, вспомнил, что вроде бы смесь мёда и лукового сока, которую надо закапывать прямо в нос. Поскольку других советов не было, пришлось начать поиски этих компонентов, быстро. Интендант молча протянул мне банку меда. На, мол, штурман, лечись. Другому бы не дал. А вот с луком получилось сложнее. Но на второй день поисков я нашёл и луковицу. Её вместо фикуса на подоконнике выращивал один из управленцев. Напугав его тем, что с сопливым носом я могу завести лодку совсем не туда, и домой они фиг вовремя появятся, я экспроприировал луковицу и получил в результате лекарственный препарат. Не скажу, что он сильно помог, но это уже было делом принципа.
Также, когда было надо, находились и нужные инструменты, и интересная книжка, и нужный совет. Народ был у нас интересный, и если не происходило каких-нибудь поломок, то у всех было хорошее настроение, и общаться с ним, с народом, было весело.
Иногда у нас на лодке появлялись курсанты военно-морских училищ. Это был обязательный атрибут их обучения. Мы в своё время также приезжали в отдалённые гарнизоны, жили в казарме и выходили в море, в качестве... по факту - ни в каком качестве. Слишком мы мало знали и умели, чтобы обладать еще и качеством. Обычно курсанты занимались корректурой карт, заполнением формуляров, журналов, рисовали красивые схемы или их забирал замполит. Ему, как всегда, нужно было выпускать очередную стенгазету к очередному празднику. Мы ему в этом не мешали, но и не спешили помогать.
В этот раз на лодку прибыли на практику курсанты штурманской специальности. Их было всего двое, поэтому их поселили в гиропосту. На подводной лодке нет лишних коек, поэтому спать приходится по очереди, чередуя вахты. А штурман и вообще находится в исключительной ситуации. На любом посту подводной лодки несётся трёхсменная вахта, на любом, кроме штурманов. Их по штатному расписанию - двое. К ним для уравновешенности можно добавить командирскую вахту, которую несёт, точнее, тащит, командир корабля, и допущенный к командирству его старший помощник. Но только если допущенный. А первый выход лодки в море на вторую задачу - это сплошная работа штурмана: надводная и подводные мерные линии, определение радиодевиации в подводном и надводном положении, уничтожение и определение остаточной девиации магнитного компаса. Каждая из них занимает по времени от полусуток и более. Есть ещё и другие задачи напрямую не связаны со штурманской боевой частью, но зато связаны с навигационной безопасностью плавания, использованием оружия и прочим. Короче, толстых штурманов не бывает. Ощущение лёгкости и всезнайства приходит не сразу, а только лет через пять такой круговерти. Тем молодым людям, которые хотят на себя одеть штурманский хомут, это надо знать.
Итак, закончив проходить надводную мерную линию, я разогнулся над автопрокладчиком и потянулся. Было четыре часа утра. Всё, теперь два часа вычислений и можно будет выставлять корректор лага. Как там говорил Дуремар в «Золотом ключике»: «Еще десять тысяч ведер, и золотой ключик будет наш!». Констатировав для себя, что в этот раз мы управились довольно быстро, я вызвал гиропост:
- Гиропост, штурман.
- Есть, гиропост!
Ответ вахтенного штурманского электрика прозвучал достаточно бодро для ночного времени.
- Что студиозы делают?
- Как обычно, товарищ капитан-лейтенант, спят!
- Давай одного из них на растерзание.
- Вам которого, светленького или тёмненького?
- Любого, на твоё усмотрение.
Раздался ехидный смешок, но через пять минут дверь штурманской рубки приоткрылась и появилась сначала заспанная физиономия курсанта, а затем и он весь.
- Ты когда-нибудь управлял атомной подводной лодкой?
В каком-то анекдоте, помнится, призывали к тому, чтобы сначала ошарашить, затем озадачить, а потом уже учить.
- Нет!
- Сейчас будешь. Слушай постановку задачи. До конца полигонного времени у нас остается два часа. Раньше мы полигон покинуть не можем. Сейчас ты заступаешь на вахту и елозишь вдоль берега, не выходя за границу полигона. Понял?
Курсант судорожно глотнул. Его глаза расширились. Но он был хорошо воспитан и не задавал лишних вопросов.
- На мостике находился вахтенный офицер и вахтенный рулевой сигнальщик. – Я выглянул в центральный пост, командир спал на узком диванчике прямо в канадке, загораживая проход. Сморило беднягу, пожалел я его. - Они визуально контролируют твою работу, поэтому ляпов не допустят. Ну, давай, пиши «молитву».
При мне он записал варианты своего общения с мостиком, типа: «Мостик, штурман, через пять минут поворот вправо на обратный курс... градусов» и навис верхней частью туловища над прокладчиком.
- Всё, я буду наверху. Мне сверху видно всё, ты и знай, - пропел я слова известной песни, взял свою канадку, надел пилотку и отработанным прыжком перемахнул через спящего командира.
Наверху было тихо. Мотовский залив на удивление поражал своим спокойствием. Ночное небо было усыпано звёздами. Но они не производили романтического впечатления. Штурманская наука и их превратила в объекты наблюдения и измерения. Глаза скользнули по созвездию Ориона, а мозг уже начал их идентификацию: Бетельгейзе, Беллятрикс, Ригель, САйф. Теперь звезды пояса: Альнитак, Альнилам и Ментака. Тьфу ты, пропасть какая, а девушкам нравится, если легенду ещё какую-ни6удь приплетешь. Девушки — это тема особая и касаться ее надо с чистыми руками.
Береговая черта проходила в двух милях к северу и вся была усеяна мигающими огоньками красного, зелёного и жёлтого цвета створных огней. Снег на сопках был заметен даже в темноте. Ветер был несильным, я бы даже сказал что очень слабым.
- Здорово, мужики! Не замёрзли?
- О, штурман появился, надоело корпеть над прокладчиком, решил подышать свежим морским воздухом?
Явно ребята заскучали и обрадовались новому человеку.
В этот момент на мостике из динамика голос «железного дровосека»:
- Мостик, штурман, через пять минут поворот на обратный курс сто десять градусов.
Вахтенный офицер Володя Машаров с удивлением посмотрел на меня.
- Это я замену готовлю! Я сказал это спокойно, даже как-то буднично. Ма шаров ехидно хмыкнул и ответил в микрофон:
- Есть, штурман.
В каждой работе есть моменты, когда ты можешь оторваться от дел и оглянуться вокруг. В эти мгновения мир кажется понятным и доброжелательным. Лёгкая усталость не злит, а, наоборот, расслабляет. Хочется быть добрым к людям или просто постоять и помолчать в тишине. Но голос «железного дровосека» не давал помечтать о своём, «о девичьем»:
- Мостик, штурман, время поворота на курс сто
десять градусов.
Кажется, курсант уже вписался в новую и вполне ответственную роль. По его команде огромная махина атомного корабля начала ворочать на новый курс. Я спустился вниз.
- Ну что, обжился, получается? Не забудь каждые двадцать минут определять свое место.
Курсант старался, на его висках от ответственности выступили маленькие капельки пота. Он очень уж старательно изобразил графику поворота на карте и застыл в раздумье над навигационным журналом. Глядя на его работу, я вспомнил анекдот. Молодой лейтенант на подводной лодке внимательно наблюдал за работой командира. И когда создавалась сложная ситуация, командир доставал из кармана своей куртки некую бумажку, внимательно на нее смотрел и сразу же принимал правильные решения.
Уверовав в то, что в кармане командирской куртки находится панацея от всех «лодочных проблем» лейтенант, пока командир отлучился на завтрак, залез в куртку и вытащил эту бумажку. Каково было его удивление, когда на клочке бумаги он увидел нарисованную стрелку и две подписи: «нос» и «корма». Н-да, всё гениальное всегда просто.
- На вахте командир БЧ-1, - сказал я металлическим голосом, подражая железному дровосеку, поэтому всё, что будет записано, естественно без ошибок, в навигационном журнале, должно быть написано моим почерком. Чтобы никакая экспертиза не определила моё убытие в... - я задумался и медленно произнес: - ну, например, гальюн... и если что, посадят нас обоих, понятно?
Курсант молча кивнул и бросился к карте, а я повторил прыжок через спящего командира.
Нет, всё-таки хорошо на свежем ветерке наблюдать за суровой северной природой.
Ярче всех навигационных ориентиров сверкает маяк Пикшуев, но это и понятно. Дальность его видимости превышает все остальные. Я поднял голову вверх: а на небе ярче всех что? Конечно, Сириус, альфа Большого Пса. Что ни говори, а штурманская специальность не оставила шансов романтику Бородулькину, который ещё до школы прочитал Робинзона Крузо. Штурман подводной лодки тяжело вздохнул.
Через двадцать минут на мостик поднялся командир:
- Штурман, научи своих оболтусов общаться с командиром лодки. Доложить ничего толком не могут, сопли жуют и мычат что-то о том, что их в училище этому не учили!
- Товарищ командир, а можно у Вас узнать: чему их не учили? у
- Вот ты у них и узнай! Да ладно, не торопись их драть, я проверил, нормально работает.
Эта смесь множественного и единственного числа в исполнении любимого командира заставила меня
быстро скользя по поручням, спуститься вниз. В штурманской рубке курсантов было уже двое.
- Что, Лаперузы, получили? Вас что, докладывать не учили? Бери конспект и записывай, как это делается, всё записывай, пока я жив и добрый.
Вдоволь нашумев и выполнив все три завета старого анекдота, я оттеснил курсантов от автопрокладчик!
- Штурман!
- Есть штурман!
- Это командир. Экзекуцию закончил?
- Так точно.
- Рули к восточной кромке полигона. Давай выбираться на ФВК. Пора перемещаться в семидесятый. Там нас уже ждут.
Дверь открылась и вошёл бодрый и умытый командир ЭНГ, благоухающий дезодорантом.
- Доброе утро, Пал Саныч! Как обстановка?
- Утро доброе, обстановка спокойная. А когда мы добрые и спокойные, мы всё можем, правда?
Подводная лодка медленно, но уверенно двигалась по Мотовскому заливу. Начинало светать, но, как и вес на Севере, процесс наступления рассвета не спешил с завершением. Моя вахта кончилась. Далеко ходить было не нужно. Койка была здесь же, в рубке. До точки погружения в семидесятом полигоне два часа. Выспаться успею, отлично. Оставалось только задернуть шторку, чтобы не мешали, что я и сделал.
