СЛАДКИЕ ВОСПОМИНАНИЯ
На днях я возглавлял комиссию некоего органа госвласти по проверке одного из крупнейших научных центров страны. Целью проверки была оценка состояния научного учреждения для допуска к некоему виду деятельности. Научное учреждение отметило недавно отметило 90-летие, в нем работали и работают люди, составляющие гордость и славу советской авиационно-космической техники.
Надо сказать, что подготовка к проверке велась давно - сотрудники центра много и плодотворно работали в этом направлении, по их просьбам я выезжал туда неоднократно, помогал в разработке документов, лазил по всяким хитроумным сооружениям, мои коллеги, но другого профиля, также очень неформально относились к этой теме. Причины такого положения дел просты - невозможно быть равнодушной скотиной, когда ты видишь искреннее стремление сделать все, что положено по закону.
Комиссию встретили радушно, в кабинете одного из заместителей Генерального директора милая девушка в набедренной повязке принесла вкуснейший кофе, GR-заместитель был жовиален и обаятелен, предупредил, что не сможет сопровождать - "Улетаю в Нью-Йорк, на симпозиум", извинился, понизив голос, что Генеральный не сможет принять: "Всю неделю с Председателем правительства…" Накрыв нас облаком предупредительности и готовности к сотрудничеству (аромат хорошего мужского парфюма!), заместитель грозно оглядел подчиненных, мол, смотрите, не напортачьте, я уже все за вас сделал, и убыл в аэропорт, а мы по объектам.
Недельная проверка изрядно меня замотала - коллеги сдали мне огрызки своих "ума холодных наблюдений" и убыли, я засел за сведение всей этой протоплазмы в акт, уже предполагая положительное решение. Исполнив составную часть функции - привлечение к административной ответственности должностного лица,- и испортив настроение себе и окружающим, я напечатал акт, который завизировали отдельные уполномоченные лица центра, и мы направились к очередному заместителю, обладающему полномочиями…
По дороге мы славно поговорили с начальником отдела центра - капразом в запасе,- вспомнили о годовщине "Атаки века", об одном общем знакомом адмирале, а ныне депутате Госдумы, которого почему-то оба не поздравили с наступившим днем рождения… За разговорами добрались до административного корпуса, миновали очередной режимный барьер и надолго застряли в приемной.
Через полчаса ожидания я потихонечку начал нервничать и отпускать шпильки в адрес сопровождающих институтских сотрудников, те нерешительно отшучивались, осознавая свою вину за мое ожидание. Наконец секретарша, получив звонок, кивнула нам: "Проходите пожалуйста".
… Заместитель - член-корр, доктор технических наук,- услышав, что ему необходимо подписать акт, засуетился не по-детски: "Да вы что! У меня нет таких полномочий!", но был сражен юристкой института, объяснившей, что у него есть такие полномочия. "Я все равно не могу! Я не знаю, о чем речь! Вызовите ко мне … , … , … ," - жалобно прокричал он в телефон секретарше.
Молчание становилось неприличным и я попытался объяснить, что этот акт - результат большого совместного труда сотрудников института и органа госвласти, что заключение положительное, ничего страшного в его подписи нет, "повешеные - повешены"… Безрезультатно, научный работник поблескивал в мою сторону стеклышками очков и приговаривал: "Подождем-подождем…", постукивая карандашиком по столу.
Появились вызванные - возмущенные, рабочий день на излете, что происходит? Это были еще три доктора наук, один из которых ровесник центра, выдающийся прочнист, работавший со всеми знаковыми фигурами 20 века в авиации и космонавтике. Несколько минут я слушал их перепалку, смысл которой сводился к воспоминаниям о взаимных подставах и нежелании некоторых спихотехников принимать ответственность за решения. Терпение мое иссякло.
"Значит так! - гаркнул я, а научные работники, замолчав, изумленно глядели на меня, - Я заканчиваю эту процедуру. Акт будет сдан в некий орган госвласти с моей пометкой об отказе от подписи ответственного должностного лица. Всю процедуру допуска вам придется проходить заново. Могу сказать вам, уважаемые научные сотрудники, что послушав вас, я убедился в том, что настоящий отец нашей атомной бомбы - Лаврентий Берия! Всего хорошего" - я собрал бумаги и вышел.
Капраз в отставке догнал меня у лифта: "Ну, ладно тебе, пойдем, они там сомлели от твоего крика, говорят, что давненько на них так не орали, пойдем, сейчас подпишут."
Заместитель подписывал акты с обреченным видом, двое докторов наук следили за движением паркера по бумаге, а лысый ветеран, разрушивший не одну сотню самых разнообразных летательных аппаратов, с венчиком седых волос, глядел на меня, улыбаясь и приговаривая: "Да-а-а… Лаврентий Палыч…". Глаза его при этом мечтательно затуманивались…
