БРАТАН
"Как, говорите, фамилия?!" - капитан 2 ранга Савин, командир скр "Доблестный", повысил голос и уже не улыбался, - "Вишняков?" Первый раз моя фамилия вызывала такую реакцию, но не отказываться же: "Так точно, Вишняков" - "А у вас старшего брата нет?" - "Нет". "Ну идите… пока."
Закончив свою службу на скр-126, я из Гремихи вернулся в Североморск, зашёл на дивизию, получил предписание на Ленком и решил двигаться в Ара-губу на Доблестном, который аккурат закончил погрузку боезапаса после дока. Но представление командиру выбило меня из колеи и ввергло в угрюмую задумчивость.
Штурман "Доблестного" Серёжа Бондаренко покатился со смеху, услышав мой рассказ о командирском приёме, выглянул в коридор и заорал: "Слава! Слава, иди сюда!" И в каюту заглянула круглая улыбающаяся морда - это и был местный Вишняков, капитан-лейтенант, командир РТД. Добрейшая душа, толстяк, не карьерист ни разу и хохмач…
Мы сразу с ним сошлись, звали друг друга "братан", конечно, он старший. Слава был очень силён, и когда кто-нибудь из окружающих борзел, то ему достаточно было нахмуриться, чтобы ситуация плавно скатывалась на нет.
Как дежурному по кораблю цены ему не было - ни один матрос «годок-подгодок», не говоря о всяких полторашниках, никогда в жизни бы не отважился на его дежурстве нарушить безобразия, водку попьянствовать… Слава брал таковых за ворот и встряхивал, иногда завершал воспитательный процесс подзатыльником... нет, не было желающих поспорить со Славой идти или не идти на физзарядку.
Дело своё он знал, от службы не отказывался, но и не напрашивался. Язык у него был острый, с реакцией не задерживался. Если мне не изменяет память, именно он был автором знаменитого ответа на возмущённый крик командира: "Стоите тут, глазами хлопаете, дышите вчерашним!" - "Никак нет, товарищ командир - свежак!" Для понимания ситуации надо добавить, что дело было в 7.30 утра, офицеров построили в коридоре кают-компании.
Командиры-начальники его ценили как специалиста, но относились к нему неоднозначно – несправедливость Славу раздражала, за словом он в карман не лез, мог и в табло без лишних слов зарядить, - чем и объясняется реакция Савина на моё появление.
Я редко с ним виделся - и Доблестный и Ленком носились по морям, как угорелые. Иногда встречались: "Как дела, братан?" - "Нормально, Паша", - и рот до ушей всегда…
Крысы нас доставали - писк, топот лап за подволоком, хвосты эти торчат из щелей у плафонов. Слава боролся с ними оригинальным способом - хватал эти хвосты и резко дергал. В удачные разы до трёх-четырёх единиц лишал рудиментов. Писк сразу превращался в вой, а потом наступала тишина - до следующего приплода крысы избегали елозить над девятнадцатой каютой.
Постепенно Славина карьерная звезда закатывалась, Доблестный встал в завод, всех, кого надо, забрали, а про остальных забыли, включая и Славу.
…
Я, окончивши классы, назначился флагманским штурманом на родную бригаду, и в этом качестве отправился на Доблестный принимать экзамены на классность у личного состава БЧ-1. Минёром там служил мой добрый друг Юра, и я уже предвкушал чрезвычайно событийный и насыщенный вечер.
Но дорога задержала, и в Росту я приехал уже поздно. Светило солнце, полярный день только заканчивался, но причалы 35 завода и палубы кораблей пустовали – отбой уже прошёл. «Кому и как о вас доложить,» - вахтенный у трапа не успел выйти из сонной задумчивости, а я уже проскочил мимо него в тамбур, бросив ему на ходу: «Проверяющий из штаба бригады».
Юра встретил меня душевно – из сейфа досталась бутылка шила, из рундука банка тушёнки, без стука в каюту ввалился Слава: «Братан! Здорово!» Только разлили, подняли – зазвонил телефон, а я разглядел на славином кителе повязку «Рцы» и портупею. Он схватил трубку: «И что? И где он? А, б…», схватил фуражку и выбежал в коридор.
«Дежурит, бедолага, ну, давай…» - наши подходы к снаряду периодически сопровождались топотанием в коридоре, неясным шумом, перекатывающимся по корабля из носа в корму и обратно. «Беспокоится Слава, службу бдит..» - одобрительно кивали мы головами.
Дверь распахнулась, каюту снова заполнил Слава – потная красная физиономия, - расстёгивая воротник кителя, выдохнул: «Вот же гад, а? Припёрся какой-то проверяла на борт, шляется неизвестно где, сейчас нароет, маринист, замечаний, завтра с утра сниматься придётся…»
Вот тут-то до меня и дошло, кого Слава ищет. Прости, говорю, старина, проверяла-то это я… Дёрнув головой, Слава преодолел позыв захрустеть моей гортанью, помолчал и выдохнул: «Ну, наливайте за встречу..»
Обстановка разрядилась, разговор плавно коснулся всех служебных тем и перешёл на антиалкогольную компанию. Нас-то она не очень волновала – спиртом корабли продолжали снабжаться, не пропадём, но вот в качестве напитка Слава разочаровался: «А я вам говорю – нельзя его теперь разбавлять! Надо пить на вдохе и запивать!» - и продемонстрировал. Получилось впечатляюще. «Дай-ка я попробую,» - отозвалось во мне ретивое.
Выдыхаю (меня ещё папа учил пить спирт неразбавленный), глотаю, поворачиваюсь к умывальнику – плеснуть воды в стакан… А Слава придерживает эту поворотную соску своей медвежьей лапой и участливо приговаривает: «Каешься, Паша? Вот и я по твоей милости с вытаращенными глазами по низам носился, проверяла хренов» - Подождал ещё секунд пять и, сжалившись, сунул мне в руку стакан с водой…
«Ах ты ж, Слава, гад, - говорю, продышавшись,- чтоб тебе вылезло, брат называется.» Слава и сам уже был не рад, всё норовил мне по спине похлопать – еле уклонился от этого его похлопывания, не соизмерил бы он силу от раскаяния и загнал бы меня в инвалидность…
Хорошо мы досидели остаток ночи, душевно. Не видел я его с тех пор, и как его жизнь сложилась – не знаю. Но с теплом вспоминаю единственного однофамильца, встретившегося мне на жизненном пути.
…
Такие дела.
