Хоть сажайте, хоть стреляйте! ...
"Говорят, что раньше йог, мог…"
30-суточный межпоходовый ремонт (МПР) и отдых (МПО) заканчивались. Конец того и другого никого особенно сильно не печалили, скорее наоборот – поскорей бы выйти в море и погрузиться в прохладную пучину океана. Дело в том, что все это происходило на одном из островов архипелага Дохлак в Красном море, принадлежащего дружественной Эфиопии в советской военно-морской базе. Рациональные итальянские фашисты во время 2-й мировой войны содержали там тюрьму без охраны. Неглубокая яма и навес над ней, ну там вода, еда приносились. Все. И, что характерно, ни одной попытки к бегству… из-под навеса.
Естественно, что ни над пирсом, где стоял атомоход, ни над самим атомоходом никаких навесов и тентов не было. Днем за +60, ночью - за 40 и забортная вода +№? круглосуточно – курорт. Естественно, что внутри ядерного исполина было не намного прохладней. Пароэжекторные холодильные машины охлаждали рабочую воду до + 28, а воздух в отсеках был в пределах тех же +40. Поэтому весь похудевший и загоревший до немоги экипаж с нетерпением ожидал теперь таких дорогих и долгожданных команд (может единственный раз за всю историю корабля): "По местам стоять, корабль к бою и походу приготовить!", "По местам стоять, со швартов сниматься!". Это означало, что первая половина боевой службы позади, а вторая – это уже возвращение домой.
Молодой, волевой, энергичный командир, не посоветовавшись с "верным слугой партии" – замполитом (старый зам. и молодой командир конфликтовали, и такое бывает) придумал новый ритуал повышения ответственности за боеготовность. Построил весь экипаж под белым солнцем пустыни после обеда на носовой надстройке и … приказал (!) заместителю "Обеспечить работу средств документирования для записи докладов командиров боевых частей и дивизионов о готовности к дальнейшему выполнению задач по обеспечению государственных интересов СССР". Все так и обалдели, а у зама глаза по полтиннику, как у рака при оргазме и челюсть заклинило в крайнем нижнем положении. Мол, как это ему, "верному слуге партии" приказывать перед строем!
- Заместитель, не удивляйтесь,- вывел из ступора главного партийца командир. Это ваши обязанности согласно ТКР (типового корабельного расписания).
- Как я смогу? – с запальчивостью школяра снова заартачился партийный руководитель. – Все же в строю. Разрешите взять специалистов из РТС (радиотехнической службы).
- Берите кого хотите, хоть механиков, только не томите народ. Кстати, система документирования, если мне память не изменяет, заведование БЧ-4 (боевая часть связи).
Весь этот неожиданный цирк неплохо бы смотрелся в тени, под дуновением прохладного ветерка.… А здесь… Предварительно политая забортной водой черная, корпусная резина, мгновенно высохла, в 5-литровой консервной банке – ведре высох, самовоспламенился и сгорел заплеванный бумажный хлам с окурками. Ступни ног начали медленно поджариваться через кожаные подошвы уставных тапочек подводников. Оба верхних вахтенных на носовой и кормовой надстройке заботливо обмотали автоматы разовыми простынями, чтобы не обжечься. Командир, обычно любивший ораторствовать перед строем, упорно молчал.
Примерно через полчаса в знойной тишине со скрежетом, охами и причитанием замполита, на носовой надстройке материализовалась система документирования в виде допотопного магнитофона "Романтик", водруженного на складную баночку-табуретку и микрофона, вставленного в дюралевую ручку небезызвестной "лазерной" швабры, прислоненной к баночке. Еще через полчаса построение-митинг закончилось. Командиры боевых частей, служб и дивизионов, поочередно доложили командиру перед строем, что материальная часть исправна, личный состав полностью и готов выполнить поставленные задачи, то есть готов к автономке. Все это, может быть, и записал "Романтик", а может быть и нет, но степень моральной ответственности, по мнению командира, должна была многократно возрасти. Может и возросла, только материально это никак не проявилось, разве что очередной отдыхающей смене отняли час из 3-х часового отдыха. График ломался, времени хватало только сходить к месту купания и вернуться к ужину.
Еще три дня ушло на бумажную волокиту, пополнение запасов и … "По местам стоять, корабль к бою и походу приготовить!". Это, так называемое "Предварительное приготовление". Его основная задача расставить экипаж по местам – постам, и повторить организацию окончательного приготовления, которое играется уже за 4 часа до отхода. Чаще "предварительное приготовление" проводится ускоренно, формально. Главная его задача – собрать "полностью" личный состав и расставить его "по местам".
Команда "По местам стоять, к вводу ГЭУ" – это уже серьезно. Это, как минимум, 8 – 10 часов напряженной работы сначала 1-го и 2-го дивизионов БЧ-5 (движения и электротехнического), а затем и 3-го (живучести) уже на окончательном приготовлении. Все-таки атомоход не велосипед: сел – поехал. Функциональная проверка СУЗ и комплексная проверка прошли на "ура" за 4 часа с полными записями во всех журналах. Выход на МКУМ (минимально контролируемый уровень мощности реактора) – тоже по программе. Разогрев реактора приятен… русской зимой, особенно в Заполярье. А здесь, вблизи экватора, ад кромешный. Еще до разогрева реактора, работающие приборы, аппаратура и механизмы нагрели отсечный воздух до +45 гр. При +37 забортной воды это не трудно. Разогрев спланировали на вечер, но немножко опередили время. Установка месяц стояла в бездействии. Это норма, но для российского климата. Когда начали подавать пар на ПТУ (паротурбинная установка), начались чудеса: появились обалденные протечки питательной воды. Такое впечатление, что вода во второй контур не возвращается. Начали подпитываться из расходной цистерны. Сигнализаторы наличия воды вскоре показали верхние предельные уровни в колодцах конденсатных насосов, в кормовом и носовом трюмах турбинного отсека. Где-то через час расходная цистерна оказалась пустой. Оставалась только запасная, но ее трогать нельзя (резерв Ставки). Раскатали шланги приема питательной воды с плавбазы.
- Давай!
С конца неприсоединенного к атомоходу шланга приема питательной воды с базы полилась дорогостоящая дистиллированная вода в Красное море. Это проверка отсутствие в ней нефтепродуктов. Оказалось, что есть. По небольшой (по камчатским понятиям) Дохлакской бухте начало расплываться маслянистое радужное пятно. Через полчаса, когда пятно покрыло полбухты, стало понятно, что вода с плавбазы не годится к приему из-за наличия в ней нефтепродуктов. Вот те раз, дорапортовались… Дело в том, что за вводом ГЭУ атомохода на боевой службе следит Главный штаб ВМФ и даже Генеральный штаб ВС СССР. Докладывайте товарищ командир "Товарищ адмирал флота Советского Союза (товарищ Маршал Советского Союза – хрен редьки не слаще), не могу ввестись потому, что на плавбазе "Иван Кучеренко" питательная вода с нефтепродуктами…"
- Вы, товарищ капитан 2 (3) ранга командир атомной подводной лодки или плавбазы?! Хотите сказать, что не можете продолжить боевую службу и выполнить поставленную задачу? Вы коммунист?...
Что тут ответить молодому перспективному командиру, который через 10 лет публично мечтал стать Главкомом ВМС СССР? Правильно…
-Механик!!! Командир первого дивизиона!!! Вы что там охренели?! Неготовы выполнить поставленные задачи? Вы же перед строем докладывали и подавали рапорт о готовности, мать вашу так…
Общем, пошли "ва-банк". Начали опустошать "НЗ" из запасной цистерны питательной воды, надеясь на чудо. Но чудеса в кромешном аду турбинного отсека происходили с точностью до наоборот. Турбинисты всеми правдами и неправдами расползлись от жары, как тараканы от холода. Первым покинул поле брани командир турбинной группы и отсека: капитан-лейтенант, коммунист, любимчик старпома (за образцовую отсечную документацию) и заместителя (за высокую активность на партсобраниях). После автономки он "неожиданно" перейдет в "особисты". А сейчас схватился за сердце и, проконсультировавшись с замполитом и "опером", залег в изоляторе, бросив на произвол судьбе турбинистов – комсомольцев. Кот из дома, мыши в пляс. Остался в турбинном отсеке на связи только один мичман – испарильщик. Старшина команды турбинистов он же и старшина отсека тоже пребывал на лечении, потому что чуть не утонул, собирая кораллы.
Когда температура и давление пара позволили "завести" испаритель на питательную воду командир первого дивизиона обреченно произнес:
- Ну, что парторг, пошли на подвиг. Принимай турбинный отсек.
- А что командир турбинной группы?
- Он схватился за сердце, и лежит в изоляторе у доктора.
- Когда?
- Перед ужином. Только теперь это уже не имеет ни какого значения. В турбинном отсеке остался один мичман – испарильщик на связи. Вся матросня разбежалась, как тараканы. Пошли отлавливать и загонять в отсек. Надо срочно сушить трюм и вводить испаритель.
Ладно. Срочно, так срочно. Можно подумать, что на флоте делается как-то по-другому. Первого попавшегося матроса – турбиниста загнали в носовой трюм. Здесь, среди жуткого сплетения паропроводов и трубопроводов, и температуре, как в русской бане, поставили боевую задачу – очистить приемные сетки осушения конденсатных колодцев. Работенка не из легких. Вот бы хоть раз засадить туда умника-проектанта! Надо было умудриться сесть на корточки с прямым позвоночником (иначе нельзя) и дотянуться руками до щиколоток ног, то есть приемной сетки. Причем по пояс ты окажешься в грязной водомасляной смеси, коленки разведены в стороны, а живот и груди опираются в работающий 25-киловатный электродвигатель конденсатного насоса под напряжением 220 вольт постоянного тока. Шея вытянута до предела, подбородок лежит на верхней крышке электродвигателя. Но весь кайф заключался в температуре этой жижи. На Камчатке она была близка к нулевой, и поэтому… Да, да, эти самые "первичные мужские половые признаки" подкатывали к горлу. Это на Камчатке.
- Не полезу! – взревел белугой матрос-турбинист.
- Что значит "не полезу"? Мы на боевой службе. Это ПРИКАЗ!
- Хоть вешайте, хоть стреляйте – не полезу! – матрос был непоколебим.
- Дурачок. За невыполнение ПРИКАЗА на БОЕВОЙ СЛУЖБЕ 5 лет дисбата, как минимум. Подумай о себе, о родителях. Тебе же год служить осталось. Слазишь – на отпуск подам. Встретишься с любимой девушкой, давай!
Напоминание о любимой девушке возымело обратный эффект.
- Хоть сажайте, хоть стреляйте – живым не полезу! – отчаянно сопротивлялся матрос. По днищу носового трюма, в просветах хитросплетений трубопроводов медленно поднималась и расширялась маслянистая, грязная вода.
- Ты же на Камчатке чистил за 100 грамм и помывку в душе. А здесь? Отпуск даю, давай.
- Нет!
- Но почему?
- А вы суньте туда палец!
- Ну и что? Комдив- раз скукожился и беззаботно сунул палец в трюмную воду, но тут же выдернул его обратно, как ошпаренный и сунул его в рот. Облизнул, встряхнул, сплюнул, выматерился.
- Ни хрена себе, почти кипяток.
А что там еще могло быть? Забортная вода +37, протечки конденсата при низком вакууме +80, и мы еще не знали, что потекла цистерна рассола, а это все +100.
- Все понятно, - подытожил комдив. – Свои собственные яйца дороже всего. Придется создавать дифферент на корму и сушить ГОНом (главным осушительным насосом). Правда комдив три будет возникать, придется идти к "папашке" (механику) на поклон.
Ведь по инструкциям, придуманным в институтах, этого делать было нельзя категорически. На то они и инструкции, чтобы их нарушать. Нарушать "втихаря" или демонстративно, с записью в вахтенном журнале, нарушать, что бы выжить, чтобы спасти свои собственные … и не только. Еще бы немного, и пошла писать губерния: понаехали бы всевозможные комиссии, и начался бы поиск крайних, и наказание невиновных.
Когда в запасной цистерне оставалось всего 20% неприкосновенного запаса, а мощность реактора достигла 15% (все – ни в зад, ни в перед) поплавковые регуляторы конденсатоотводчиков отмокли, откисли и заработали, возвращая конденсат в контур. Протечки уменьшились до допустимых норм. Ввели и рассолили испаритель, водный кризис ликвидировали. Но запущенная, за месяц формального проворачивания, матчасть, продолжала мстить. Не все кингстоны и клапана вентиляции ЦГБ, прилегающие к турбинному отсеку, пожелали открываться и закрываться с первого раза. Пришлось расхаживать вручную ключом-трещоткой. Это был второй незапланированный подвиг в турбинном отсеке. Незапланированный, значит без наград. Всякий подвиг возрастает на питательной почве, имя которой РАЗГИЛЬДЯЙСТВО. Не научился метко стрелять – иди на таран, ложись на амбразуру. Не проворачивал вовремя матчасть – ложись грудью на ключ – трещотку при 60-градусной жаре. Совершил незапланированный подвиг и не наградили? Радуйся, что не наказали!
25.12.02 г.
