Штурманская книжка.RU

СЛАВНЫЕ НАВИГАТОРЫ РОССИЙСКИЕ (ГЛУШАНКОВ И.В.)

 

Содержание:

- К ОСТРОВАМ ЗА „ПЕРЕПЕВАМИ"

- ПТЕНЦЫ ГНЕЗДА ПЕТРОВА

- ЗАГАДОЧНАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ

- МЕЖДУ АЗИЕЙ И АМЕРИКОЙ

- ДЕЛО, ПРЕЖДЕ НЕ БЫВАЛОЕ

- ГИБЕЛЬ КОМАНДОРА

-У "ЧАЕМОЙ ЗЕМЛИ АМЕРИКАНСКОЙ"

 

МЕЖДУ АЗИЕЙ И АМЕРИКОЙ

Северо-Восток Сибири привлекал внимание правительства России еще в середине XVII века. Но лишь в 1713—1714 гг. Ф. С. Салтыков, сподвижник Петра I, заинтересовался поисками прохода из Северного Ледовитого в Тихий океан. В эти годы, находясь в Лондоне с дипломатической миссией, он переслал в Петербург свои «Пропозиции», где предлагал царю снарядить экспедицию для исследования морского пути от устья Северной Двины до устья Амура и далее в Японию и Китай. Подчеркивая важность для России Северного морского пути, Салтыков указывал: «И ежели оной проход до китайских и до епонскаго берегов сыщется свободной, в том будет вашему государству великое богатство и прибыль...». На эту же тему беседовал с Петром I известный гидрограф Ф. И. Соймонов в 1722 г. По его признанию, царь «те мои слова... прилежно все слушать изволил» и поспешно ответил, что все это знает, но этому делу быть «не ныне».

Но вот закончилась многолетняя изнурительная русско-шведская война. Прорубив «окно в Европу» на Балтике, Петр I в конце 1724 г., как свидетельствует А. К. Нартов, вспомнил то, о чем мыслил давно и что другие дела предпринять мешали, то есть о дороге через Ледовитое море в Китай и Индию, и затребовал у секретаря Сената Ивана Кирилова все имевшиеся «ландкарты сибирских земель». Вполне вероятно, что наряду с другими материалами он просматривал и «чертеж» Камчатки С. У. Ремезова (1700), составленный с учетом «скасок» В. В. Атласова, его же «чертеж» Камчатки и морских островов (1713-1715), в основу которого легли данные И. П. Козыревского (здесь совершенно четко показана береговая черта Чукотского полуострова), карту (1710-1711) селенгинского комиссара Федора Бейтона, на которой обозначен пролив между Северной Азией и Северной Амери­кой, и карту полковника Я. А. Ельчина (1718-1719), также использовавшего «чертеж» И. П. Козыревского. Не исключено, что последняя карта, как предполагает В. И. Греков, могла навести Петра I на мысль о том, что Камчатка соединяется с Америкой перешейком. При рассмотрении этих картографических материалов выясняется, что если они давали известное представление о географическом положении Камчатского полуострова и Курил, то этого нельзя было сказать о землях к северу и к югу от них.

Ознакомившись с «чертежами» и картами, Петр I велел Адмиралтейств-коллегии приступить к подготовке новой экспедиции на Тихий океан. В инструкции для нее, составленной им собственноручно, предписывалось: «1. Надлежит на Камчатке, или в другом там месте, сделать один или два бота с палубами. 2. На оных ботах [плыть] возле земли, которая идет на норд, и по чаянию (понеже оной конца не знают), кажется, что та земля - часть Америки. 3. И для того искать, где оная сошлася с Америкою, и чтоб доехать до какого города европейских владений; или ежели увидят какой корабль европейской, проведать от него, как оной куст [берег. - И. Г.] называют, и взять на письме, и самим побывать на берегу, и взять подлинную ведомость, и, поставя на карту, приезжать сюды». Как только на флоте стало известно о готовящейся экспедиции, многие из русских морских офицеров вызвались участвовать в ней. Однако генерал-адмирал Ф. М. Апраксин остановил свой выбор на унтер-лейтенанте Алексее Ильиче Чирикове, которого сразу же произвели в лейтенанты, и гардемарине Петре Авраамовиче Чаплине. Начальником экспедиции стал Витус Беринг, датчанин на русской службе. Кроме того, были зачислены лейтенант, тоже датчанин. Мартын Шпанберг, штурманы англичане Джордж Морисон и Ричард Энзель, геодезист Григорий Путилов, лекарь Видим Буцковский, писарь Семен Турчанинов, подмастерье мачтового дела Иван Ендогуров, ученик ботового дела Федор Козлов, квартирмейстер Иван Борисов и плотник-десятник Иван Вавилов. Еще в Петербурге к экспедиции присоединились 13 матросов первой статьи и восемь адмиралтейских мастеровых.

Утром 24 января 1725 г. друзья и сослуживцы провожали отряд А. И. Чирикова в дальний путь. О чем думал Витус Беринг, напутствуя моряков? О странной прихоти судьбы, заставившей его на сорок четвертом году жизни пуститься в неизвестность? Или о неисчислимых трудностях, подстерегавших экспедицию в неведомых краях? Об этом остается только гадать. Исследователи справедливо отмечали, что грандиозные масштабы и результаты Камчатских экспедиций заслонили от современников личность их руководителя. Многие занимались экспедициями Беринга, но мало кого интересовал он сам.

Однако известно, что родился он в 1681 г. в Дании, в городе Хорсенсе, в семье Юнаса (Ионссена) Свендсена и Анны Педерсдаттен. Один из его братьев, моряк, неоднократно плавал в Ост-Индию и своими рассказами пробудил у него интерес к морским странствованиям. Когда в 1704г. Витус решил поступить на русскую службу, он уже считался опытным моряком. В следующем году унтер-лейтенант Беринг возил строевой лес к острову Котлин, где Петр I строил крепость для защиты Петербурга с моря, а еще через два года, в чине лейтенанта, наблюдал за передвижением неприятельских судов в Финском заливе. В 1710 г. его перевели на Азовское море, где он стал капитан-лейтенантом, но спустя два года снова вернули на Балтику. Беринг пользуется доверием Петра I, выполняет его поручения. Так, в 1714 г. он привел из Гамбурга в Ригу купленный за рубежом пятидесятипушечный корабль «Перл». Весной 1715 г. его, только что произведенного в капитаны III ранга, направляют с аналогичным заданием в Архангельск. На обратном пути шторм раскидывает корабли, и лишь один пятидесятипушечный «Селафаил» под командованием Беринга достигает Ревеля, а затем и Кронштадта. В последующие годы Бе­ринг командовал кораблями «Перл» и «Селафаил», участвовал в боях со шведами. В 1718 г. он уже капитан II ранга, в 1721 г. - командир шестидесятипушечного «Мальбурга». Позднее под его команду переходит корабль «Лесное», имевший девяносто пушек. По заключении Ништадтского мира (1721) многие морские офицеры были награждены, но о Беринге забыли. Обиженный, по его мнению, такой несправедливостью, он подал прошение о выходе в отставку и просил выдать ему паспорт для отъезда на родину. Но в Данию старый моряк не вернулся и, прожив в Выборге у родственников жены пять месяцев, через своего земляка вице-адмирала П.И.Сиверса обратился к Петру I с просьбой снова принять его на службу. Давая вновь присягу, он письменно подтвердил свою готовность служить государю, но оговорил это условием: «дабы мне в старшинстве обиды не было». Его вернули на «Лесное» и 5 августа 1724 г. произвели в капитаны I ранга. Как видим, Берингом на флоте дорожили и с ним считались. Назначение в Первую Камчатскую экспедицию он принял как проявление доверия к нему со стороны правительства, хотя, разумеется, не знал тогда, что из 37 лег его службы в России 13 придутся на скитания в дальних землях и морях.

Проводив отряд из 26 человек во главе с Чириковым и Чаплиным, через несколько дней выехал и сам начальник экспедиции в сопровождении Шпанберга и пяти служилых людей. 14 февраля отряды встретились в Вологде и дальше следовали вместе. 16 марта экспедиция была уже в Тобольске.

Здесь Беринг вручил губернатору указы, потребовав предоставить в его распоряжение плотников, кузнецов, бочаров, токаря, печника и команду солдат. В конце апреля в состав экспедиции влились тобольские мастеровые и 39 солдат из местного гарнизона. Кроме того, к ней были прикомандированы уже известные нам солдаты Борис Выродов и Семен Арапов с двумя своими товарищами. Шла весна. 23 апреля со страшным грохотом вскрылся ледовый покров на Иртыше. Дня через четыре река полностью очистилась ото льда. Погрузив на четыре дощаника и семь лодок снаряжение и припасы, экспедиция покинула Тобольск. «Майя 15 дня отправился из Тобольска водой вниз пб реке Иртышу до Самаровского яму...» - писал позднее Беринг в доношении. Шли на веслах и под парусами. 21 мая из Самаровского яма Беринг послал вперед Чаплина, предписав «прикащикам всех острогов» до самого Якутска готовить транспорт и закупать провиант для экспедиции. Это помогло. Труднейший путь по рекам Иртыш, Обь и Кеть, затем сушей до Енисейска и снова на дощаниках по Енисею, Ангаре и Илиму до Илимского острога был преодолен без особых задержек. В Илимске решили зимовать, так как «до Якуцка зимним путем за скудостию подвод и за великими снегами и морозами ехать было не можно», - сообщал Беринг. Но лейтенант Шпанберг с командой в 39 человек отправился дальше, в Усть-Кутский острог, где он должен был построить 15 барок для сплава по Лене. Переправив по зимнику грузы и большинство людей из Илимска в Усть-Кут, Беринг в начале мая 1726 г. поплыл вниз по Лене к Якутску. Чириков и с ним еще 64 человека задержались в Усть-Куте, чтобы обеспечить экспедицию провиантом. В те дни Беринг сделал следующую запись: «По рекам Тунгуске, Илимом и по Лене до реки Витима живут тунгусы называемой народ, которые имеют у себя оленей для езды; а которые оленей не имеют, живут близ рек, пропитание имеют от рыб, лотки держат берестяные, а оной народ идолопоклонческой... А от реки Витима вниз по реке Лене на обе стороны живут якуты и малое число тунгусов. Якуты имеют у себе скота довольно, лошадей и коров, а пропитанием и одеждою довольствуются все от скота, а которые скота мало имеют, - оные рыбою; веру держат идолопоклонническою, кланяются солнцу, луне, да изо птиц - лебедю, орлу и ворону; имеют у себя в великой чести ворожей, которые по-тамошнему называются шаманы; они ж у себя имеют болванов маленьких, а по их — шайтаны; и по признанию, что оные от татарской породы».

16 июня 1726 г. отряд прибыл в Якутск, месяцем позже туда явился и Чириков со своими спутниками. Всех при­бывающих радушно встречал Чаплин, добравшийся до Якутска еще в сентябре прошлого года. Он уже успел от­править в Охотск людей для заготовки леса и заказал кожаные сумы для перевозки продовольствия. Якутские) власти должны были выделить экспедиции 140 человек для сплава по Лене, Алдану, Мае и Юдоме, а также 600 лошадей с проводниками.

Первым в Охотск выступил отряд Шпанберга, в котором насчитывалось более двухсот человек. Погрузив на 13 дощаников пушки, якоря, канаты и 4200 пудов провианта, он 7 июля покинул Якутск. Вслед за ним, с 6 по 13 августа, выступили еще три отряда, везшие на 350 лошадях 50 пудов железа, сумы с мукой и крупой. Чуть позднее вышел Беринг с небольшим отрядом. В Якутске остался лишь Чириков с помощниками, чтобы снарядить караван и вывезти в Охотск еще 1500 пудов муки, а так­же провиант (800 пудов) с двух барок, оставленных Шпанбергом. Люди шли, готовые к любым неожиданностям, но лишь немногие из них, как, например, Лужин, могли представить, что их ждет впереди. И все же Беринг сравнительно благополучно совершил переход через болота, горы и таежные дебри. Но и он Дал волю своим чувствам в рапорте: «А с каким трудом оною дорогою проехал, истинно не могу писать, и ежели б бог не дал морозу и малого снегу, то ни одна б лошадь не дошла». Но другим отрядам пришлось намного труднее. Из 660 вьючных лошадей до Охотска дошло всего лишь 393, а самое главное - тяжело пострадали люди. Наибольшие же потерн понес первый отряд.

17 декабря Беринг получил известие, что команда Шпанберга на себе тащит грузы по льду Юдомы, и срочно выслал ей навстречу две группы спасателей на нартах. От Шпанберга с двумя солдатами, встреченных на пути к Охотску, служилые из группы капрала Анашкина узнали о несчастье, постигшем его отряд. Вместе с ним разыскали отставших людей и роздали им продовольствие. Вскоре подоспела и вторая группа, доставившая на сорока нартах запасы мяса и рыбы. Это предотвратило гибель 60 человек. Что же произошло на Юдоме? Отчет Шпанберга, представленный им Берингу по прибытии в Охотск, рисует тяжкую картину бедствия. Когда, не выдержав испытаний, убежали или были отпущены по болезни несколько десятков человек, тащить дощаники по перекатам Юдомы стало невозможно. Перенеся грузы в наскоро построенные амбары и сделав легкие лодки, продолжали идти вверх по реке, пока не ударили сильные морозы. Изготовив 100 нарт, перегрузили на них часть снаряжения и провианта и впряглись в лямки. Но вот кончилось продовольствие, начался голод. «Больных всякой день явилось человек по 20 и больши...» Многие сильно опухли, некоторые обморозились, семь человек умерло. Люди «ели... от нарт ремни, сумы, штаны, обувь, постели кожаные и собак». Бросив в разных местах 60 нарт с тяжелыми грузами, 17 декабря добрались до Юдомского Креста. Оставили здесь больных, в том числе штурмана Морисона и геодезиста Лужина, и, захватив с собой 40 нарт с инструментами, аптекой и денежной казной, пошли дальше. Тут-то и подоспела помощь Беринга. Но нужно было спасать больных и грузы. 14 февраля 1727 г. Беринг послал на Юдому Шпанберга с отрядом из 95 человек. Только через две недели добрался он до Юдомского Креста, где узнал о кончине Морисона. Лужин сообщил товарищам, что штурман умер 2 февраля. Похоронив Морисона и оставив больным часть продовольствия, партии Чаплина и капрала Анашкина пошли дальше. А когда 18 марта первый из них вернулся с найденными грузами, то не застал в живых и геодезиста. Два месяца продолжался поход по зимнему бездорожью партий Чаплина и Анашкина. Когда же все собрались в Охотске, Беринг приказал немедленно начать строительство морского судна.

Весной 1727 г., как отмечает Чаплин в своем журнале, были «отпущены все служители из острогу к морю ловить рыбу про себя». Свежая пища быстро восстановила силы здоровых и благотворно подействовала на больных. В июле Чириков доставил в Охотск 2300 пудов муки. Еще раньше, в мае, удалось перевезти с Юдомского Креста канаты, паруса, порох и часть другого снаряжения. 8 июня 1727 г. торжественно спустили построенное судно на воду, назвав его «Фортуна», и 1 июля Шпанберг отбыл на нем в Большерецк. Вернулся он в Охотск 10 августа, а 10 июля с Камчатки пришла лодия, где мореходом был Никифор Треска. Отремонтировав старое судно и закончив погрузку корабельных припасов и провианта на парусники, 21 августа вышли в море. 4 сентября благополучно достигли реки Большой и, поставив суда недалеко от устья, перебрались в Большерецк. Теперь предстояло доставить все грузы по суше и воде к устью реки Камчатки. Обогнуть полуостров морем «за жестоки­ми ветрами» Беринг не решился. Встретив Новый год в Большерецке, в январе 1728 г. Беринг с Чаплиным, в октябре минувшего года произведенным в мичманы, выступил в путь. По его словам, до Верхнего и Нижнего Камчатских острогов переправлялись «совсем по тамошнему обычаю на собаках. А каждой вечер в пути для ночи выгребали себе станы из снегу, а сверху покрывали, понеже великие живут метелицы, которые по-тамошнему называются пурги, и ежели застанет метелица на чистом месте, а стану себе зделать не успеют, то заносит людей снегом, от чего и умирают». Нижнекамчатский острог, куда вскоре явился начальник экспедиции со спутниками, располагался на правом берегу реки Камчатки и насчитывал 50 дворов. Позже Беринг писал: «А в бытность нашу при Камчатке во всех трех острогах (Большерецком, Верхнекамчатском и Нижнекамчатском. - И. Г.) служивых людей было не больше 150 человек, которые живут для збору ясаку... По Камчатской земле к югу живут курила, к северу камчедала, язык меж собою имеет в некоторых словах разнь; из сего народа немногие идолопоклонничествуют, а протчие ничему не веруют... А российские люди, которые живут на Камчатке, и тамошние народы хлеба никакого не имеют, также и скота, кроме собак, на которых ездят и возят, что им понадобится, и одежду себе от них получают, а пропитание свое имеют от рыбы и от коренья и ягод, а летним времянем от диких птиц и от всяких морских животных. А нынче в пустыне Якуцкого монастыря... родился ячмень, конопли, редька, а репа у многих служилых во всех трех острогах родится такая великая годом живет, какой и в России мало находится, а имянно по 4 репы в пуд. А я привез в пустыню ржи и овса, которыя посеяны были при нас, но токмо созрела ли или нет, неизвестно, понеже рано бывают морозы, а земля безнавозная, скота еще не имеют, пашут людьми. А все означенные народы - под державою Российского государства, от которых збирается ясак зверьми всякими». Когда Беринг прибыл к устью Камчатки, Федор Козлов доложил ему о ходе работ и напомнил, что его «служилые люди неотступно просят корму».

4 апреля 1728 г. торжественно заложили бот, 9 июня спустили его на воду. Корабль, названный «Св. архангел Гавриил», был двухмачтовым и имел в длину 18,3 метра и в ширину - б,1. 6 июля в Нижпекамчатск прибыла «Фортуна». Загрузив бот провиантом (из расчета на год для 40 человек) и разного рода припасами, команда из 44 человек, включая флота капитана В. И. Беринга, лейтенантов А. И. Чирикова и М. П. Шпанберга, мичмана П. А. Чаплина и морехода К. Мошкова, перебралась на судно. «Прошедшего 1728 года июля 13-го дня вышел с божиею помощью в море, - докладывал Беринг в Адмиралтейств-коллегию, - и следовали собственноручно данному указу... между севером и востоком». Теперь все события отражались в вахтенном журнале, который Чириков и Чаплин вели поочередно. Шли, держась берега. 28 июля миновали мыс Наварин, где встретили множество китов, сивучей, моржей и морских птиц. 7 августа Чаплин, высадившись в бухте Преображения, нашел там брошенные жилища, а вскоре объявились их хозяева. На следующий день, когда к кораблю подошла байдара, состоялся известный диалог между русскими моряками и чукчами. Переводили коряки-толмачи Иван Панкарин и Яков Повирка. На вопросы: «Есть [ли] у вас лес и пали ль [с] земли в море какие реки большие, и куда ваша земля пошла, и далеко ли?» - были получены следующие ответы: «Лесу у нас нет никакого и по всей нашей земле и рек больших в море не пало, а есть-ли которые и пали, и то малые. А земля наша почти отсюда поворотилась налево и пошла далеко, а живут на ней все наши чукчи». Столь же определенно говорили чукчи и о том, что «нос никакой в море от земли нашей не протянулся, вся наша ровная земля». Скажем заранее, что эти ответы имели прямое отно­шение к выводу Беринга, что Азия и Америка не соединены перешейком, а разделены проливом. Видимо, поэтому он и решил не подниматься далеко на север.

10 августа на юго-востоке моряки увидели землю, которую назвали островом Св. Лаврентия. Войдя в пролив и обогнув мыс, получивший с той поры наименование Чукотского, легли на северо-западный курс. Впоследствии Джемс Кук писал: «Мыс ...капитан Беринг назвал... Чукотским, вероятно, по тем представителям народа, кото­рые к нему здесь приходили». Миновав мыс Чаплина и пройдя еще около семидесяти миль, Беринг решил собрать «консилиум».

13 августа он пригласил к себе в каюту Шпанберга и Чирикова и объявил им, что считает данную ему инструкцию выполненной, сославшись при этом на показания чукчей и на то, что азиатский берег повернул на запад. Беринг потребовал от офицеров ответить на вопросы: можно ли считать, что Чукотский Нос отделен проливом от Америки, и «что больше учинить, дале ли иттить к северу и сколь далеко, и когда искать гавани, и где лутче...». В тот же день Чириков дал письменный ответ: «...Следуя оному приказу, мнение свое покорно предлагаю. Понеже известия не имеем, до которого градуса ширины из Северного моря подле восточного берега Азии от знаемых народов европ[ей]ским жителем бывали, и по оному не можем достоверно знать о разделении морем Азии с Америкою, ежели не дойдем до устья реки Колымы или до льдов, понеже известно, что в Северном море всегда ходят льды, того ради надлежит нам непременно, по силе данному вашему благородию е. и. в. вечно достойныя и блаженныя памяти указу, подле земли иттить... до мест, показанных в означенном е. и. в. указе». Чириков предлагал пройти морем до устья Колымы или до плавучих льдов, чтобы убедиться в том, что перешейка между материками на севере нет. Шпанберг представил свое мнение 14 августа. Он предлагал плыть на север еще двое суток, стремясь достичь широты 66° (в это время экспедиция находилась на широте 65°30 / ) и затем возвратиться на Камчатку, «понеже... на Чюкоцкой земле нет гавани, дров или течения, где мы можем охранить себя в такое зимнее время...». Такой ответ дает основание полагать, что Шпанберг не был склонен к риску. Беринг отклонил предложение Чирикова, но не согласился и со Шпанбергом.

14 августа погода была пасмурной, дул слабый ветер. За сутки прошли чуть более 26 миль, достигнув 66° 11 северной широты. Судно течением стало сносить на северо-запад. Еще через три с половиной часа «открылись горы, которые, чаем, на большой земле», - занес в журнал Чириков. Этой землей оказался мыс Дежнева.

15 августа по-прежнему было пасмурно. В этот день встретили стадо китов. 16 августа небо снова заволокло тучами, и в три часа ночи Беринг распорядился лечь на обратный курс. Позже он представил правительству доношение, где писал: «А 15 дня того ж августа пришли в ширину северную 67°18'*, разсуждал, что по всему виденному и по данной инструкции блаженныя и вечно достойныя памяти е. и. в. изполнено, понеже земля более к северу не простирается, а к Чюкоцкому или к восточному углу земли никакой не подошло, и возвратился».

* В доношении Беринга в Адмиралтейств-коллегию от 10 марта 1730 г. эта широта определена более точно — 67°19'. См.: РЭ. С. 88.

Известный натуралист XIX века Карл Бэр утверждал, что Беринг нисколько не сомневался в правильности своего определения крайнего рубежа Северо-Востока Азии. К тому же чукчи «предсказали ему, что берег выйдет скоро острым углом к северо-востоку, а потом пойдет на запад», как и было в действительности. Такого же мнения был и Миллер, полагавший, что Беринг сделал заключение «с немалою вероятностью», что он достиг самого края Азии и, «следовательно, он по данной ему инструкции исполнил».

Высоко оценил заслуги Беринга и Джемс Кук, назвавший пролив между Азией и Америкой его именем. «Отдавая должное памяти Беринга, я должен сказать, - писал британский мореплаватель, - что он очень хорошо обозначил этот берег, а широты и долготы от мысов определил с такой точностью, которую трудно было ожидать, учитывая те способы определений, которыми он пользо­вался».

Как же проходило обратное плавание «Св. Гавриила»? Подгоняемый попутным ветром, бот шел ходко. 16 августа, в двенадцать утра, показалась «на правой стороне земля от нас на Z 1/4 W в 13 милях», а еще через три часа заметили остров Диомида (теперь - Ратманова). Следуя вдоль северо-восточного побережья Чукотки, видели «людей немалое число и в 2-х местах жилища их». 20 августа, обогнув мыс, узнали от чукчей, шедших на байдарах, что русские давно им знакомы, а они бывали в Анадырском остроге и даже на Колыме. К концу плавания погода резко переменилась. К вечеру 30 августа, уже на подходе к Камчатке, из-за сильного ветра «принуждены были лечь на якорь» и приводить в порядок такелаж. Потеряв в непогоду якорь, подняли паруса и спустились к юго-востоку. 1 сентября вошли в залив и на следующий день втянулись в устье реки Камчатки. Так закончился более чем полуторамесячный морской вояж Первой Камчатской экспедиции.

Весной 1729 г. моряки начали ремонтировать «Св. Гавриил» и «Фортуну» и готовить их к плаванию. 5 июня «Фортуна» направилась в Большерецк, а «Св. Гавриил» - на поиски новых земель, но, пройдя более ста миль к востоку, повернул на юг и во второй половине июля вместе с «Фортуной» взял курс на Охотск. 29 июля участники экспедиции на 78 лошадях покинули Охотское побережье. От Юдомского Креста дальше шли на лодках по Юдоме, Мае, Алдану и Лене и в конце августа достигли Якутска. Здесь Беринг получил указы Адмиралтейств-коллегий об утверждении П. А. Чаплина в звании мичмана и о производстве ученика ботового дела Ф. Козлова в подмастерья.

В сентябре на двух дощаниках поднялись вверх по Лене, затем по зимнику пересекли всю Сибирь. Прибыл Беринг с четырьмя спутниками в Петербург 28 февраля 1730 г., остальные - 1 марта. Уже в первой половине марта Беринг подал в Адмиралтейств-коллегию отчет об экспедиции и рапорт о награждении ее участников. По его мнению, все они «за предложенной их в показанной экспедиции, каковы мало случаетца, тяжкой труд достойны награждения». Адмиралтейств-коллегия поддержала ходатайство Беринга, и многие из его сподвижников были повышены в звании. Сам он 14 августа 1730 г. стал капитан-командором («за такую дальнюю его экспедицию»), Шпанберг 7 сентября того же года был произведен в капитаны III ранга, а Чириков 23 августа - в капитан-лейтенанты.

Подводя итоги Первой Камчатской экспедиции, следует признать, что хотя она и не полностью решила свою основную задачу, не доставив неопровержимых доказательств о наличии пролива между Азией и Америкой, однако достижения ее нельзя игнорировать. Уже 16 марта 1730 г. в «Санкт-Петербургских ведомостях» сообщалось, что русские моряки достигли широты севернее 67° и тем самым «изобрели, что тамо подлинно северо-восточной проезд имеется. Таким образом, из Лены, ежели б в северной стране лед не препятствовал, водяным путем до Камчатки, а также далее до Япона, Хины и Ост-Индии доехать возможно б было; а к тому же он [Беринг] и от тамошних жителей известплся, что пред 50 и 60 летами некое судно из Лены к Камчатке прибыло».

Так впервые с достаточной определенностью было высказано мнение, что северо-восточный проход открыт. Интересно упоминание и о судне, прибывшем с Лены на Камчатку, что могло относиться к походу С. И. Дежнева и Ф. А. Попова, хотя. и не совпадает с последним по времени. Почти одновременно (27 апреля 1730 г.) это сообщение в сокращенном виде было перепечатано копенгагенской газетой.

Итоговая карта экспедиции, составленная А. И. Чириковым и П. А. Чаплиным, обобщила все ее открытия. На ней довольно точно были очерчены северо-восточные берега Азии, правильно указывалось положение различных районов Сибири, а населенные пункты привязывались к системе географических координат. Эта карта позднее завоевала признание в русской и мировой картографии и долго являлась основой изображения Северо-Востока Азии в западноевропейских картах и атласах. В журналах экспедиции содержатся ценнейшие сведения о численности и составе населения сибирских городов и острогов, о быте и нравах русских переселенцев и аборигенов. Кроме того, там же даны описания рек, гор, рыбных и лесных богатств. Геолог и географ почерпнут в этих документах информацию «о выветривании горных пород, вулканической деятельности, лунных затмениях, различных метеорологических явлениях», моряк - о наблюдениях за склонением компаса, глубинах, течениях, морской фауне, климате, рельефе Камчатки, Чукотки и Охотского побережья. Далеко не случайно М. В. Ломоносов в 1763 г. отмечал, что «Беринг не напрасно думал, что он по данной себе инструкции исполнил. Одного жаль, что, идучи обратно, следовал тою же дорогою и не отошел далее к востоку, которым ходом, конечно бы, мог приметить берега северо-западной Америки».

...Рассказ о деятельности Витуса Беринга, Алексея Ильича Чирикова и Мартына Петровича Шпанберга мы продолжим в последующих главах. Здесь же обрисуем жизненный путь их соратника по Первой Камчатской экспедиции Петра Авраамовича Чаплина. Вопреки мнению некоторых историков о его едва ли не отроческом возрасте в период Первой Камчатской экспедиции, Чаплин был старше Чирикова на два года. Став гардемарином в 1718 г., Петр Авраамович целых одиннадцать лет дожидался мичманского чина. Впрочем, в те годы в гардемаринах некоторые «засиживались» по двадцать и более лет. Все дело было в наличии протекции, богатства и вакансий на флоте. Когда Чаплин вернулся в Петербург, его по ходатайству Беринга в 1730 г. произвели в унтер-лейтенанты. В конце января следующего года он вместе с начальником экспедиции выехал в Москву для отчета перед Сенатом, ибо, по словам Беринга, «приходом и расходом... правил то дело команды его унтер-лейтенант Чаплин». Пробыв в Москве около полугода и видя, что Сенат не спешит с решением дел, капитан-командор вынужден был обратиться с рапортом на имя императрицы, где указал, что до сих пор «щета не окончены», а «за неокончанием оного щета по определению Адмиралтейств-коллегий жалованье производится ему половинное, от чего есть напрасная обида... и принимает великую нужду». Беринг просил как можно быстрее закончить все дела и отпустить его в Петербург . Согласно этой просьбе, 26 декабря 1731 г. Сенат разрешил Берингу выехать из Москвы в Петербург, а «при щете быть унтер-лейтенанту Петру Чаплину».

До самой весны 1732 г. находился Петр Авраамович в Москве, затем был назначен на суда Кронштадтской эскадры. В январе 1733 г. он стал лейтенантом 25 и продолжал службу на Балтике. После производства в капитаны III ранга (1751) Чаплин около четырех лет находился в штате Морского кадетского корпуса, где командовал эскадрой учебных фрегатов, на которых гардемарины и кадеты проходили морскую практику. С 1755 по 1760 г., он, будучи уже капитаном II, а затем и I ранга, служил на Балтийском флоте, командовал различными кораблями, участвовал в блокаде прусской крепости Кольберг.

В конце 1760 г. «за старостью и болезнями» был назначен капитаном Ревельского порта; став 6 октября 1763 г. капитан-командором, получил тогда же аналогичное назначение в Архангельск, где содействовал подготовке высокоширотной экспедиции под командованием В. Я. Чичагова. Отмечая заслуги П. А. Чаплина в этом важном деле, Адмиралтейств-коллегия в своем решении от 2 июля 1764 г. указывала, что в «приготовлении вышеозначенных судов старанием капитан-командора Чаплина Адмиралтейская коллегия довольна».

22 августа 1765 г. Петр Авраамович Чаплин скончался в Архангельске. Было ему тогда 65 лет. Старый моряк не нажил состояния на службе, и вдова его, Анна Григорьевна, была вынуждена хлопотать о вспомоществовании.

.

ДЕЛО ПРЕЖДЕ, НЕ БЫВАЛОЕ