СЛАВНЫЕ НАВИГАТОРЫ РОССИЙСКИЕ (ГЛУШАНКОВ И.В.)
Содержание:
- К ОСТРОВАМ ЗА „ПЕРЕПЕВАМИ"
- ПТЕНЦЫ ГНЕЗДА ПЕТРОВА
- ЗАГАДОЧНАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ
- МЕЖДУ АЗИЕЙ И АМЕРИКОЙ
- ДЕЛО, ПРЕЖДЕ НЕ БЫВАЛОЕ
- ГИБЕЛЬ КОМАНДОРА
-У "ЧАЕМОЙ ЗЕМЛИ АМЕРИКАНСКОЙ"
ДЕЛО, ПРЕЖДЕ НЕ БЫВАЛОЕ
В марте 1730 г. все участники экспедиции были уже в столице. Однако как ни доказывал В. Й. Беринг, что инструкция Петра I им выполнена, к его заявлениям компетентные лица отнеслись сдержанно. Поскольку «Св. Гавриил» не побывал у берегов Северной Америки и не достиг устья Колымы, Адмиралтейств-коллегия и Сенат сочли, что делать вывод о возможности сквозного хода из Северного Ледовитого океана в Тихий преждевременно. Получив повеление составить «Известие» о состоянии дел в Сибири, в конце 1730 г. Беринг представил в Сенат свои «Предложения». В первой части их речь шла о распространении просвещения среди народов Сибири, развитии торговли, хлебопашества и скотоводства, устройстве путей сообщения, строительстве судов и портов на Дальнем Востоке, улучшении управления на местах и т. д., во второй - о задачах новых исследований на Тихом океане. По словам Беринга, от восточного побережья Камчатки до Северной Америки не более 150-200 миль. На это указывает как сосновый плавник, выбрасываемый морем на берег Карагинского острова, так и другие признаки. Беринг предлагал правительству еще раз попытаться достигнуть берегов Северной Америки, построив для этой цели на Камчатке морское судно. Наряду с этим новая экспедиция должна была исследовать морские пути к устью Амура и Японским островам, чтобы «с японцами торг завесть, чего б не к малой прибыли Росийской империи могло оказатися...». В заключение он писал, что «севернее земли или берег от Сибири, а имянно от реки Оби до Енисея, а оттуда до реки Лены, к устьям оных рек можно свободно и на ботах или сухим путем выведывать, понеже оные земли под высокою державою Российской империи суть». Проект мореплавателя был с интересом встречен в Адмиралтейств-коллегий и Сенате, где его деятельно поддержал выдающийся русский ученый-патриот И. К. Кирилов. Однако лишь 17 апреля 1732 г. императрица «соизволила» подписать указ: «Капитана-командора Беринга отправить паки на Камчатку. И по данным от него пунктам и предложениям... разсмотря, определение учинить в Сенате». Согласно этому указу, 2 мая 1732 г. Сенат «учинил решение», где Берингу предписывалось на морских судах «идтить для проведывания новых земель, лежащих между Америкой и Камчаткою», обследовать острова, «продолжающиеся к Японии», а на открытых землях заботиться об «установлении торгов или где неподвластные - о взятье ясаку». Детально ознакомившись с итоговыми документами Первой Камчатской экспедиции, члены Адмиралтейств-коллегий составили «мнение» и представили его в Сенат. В первой части его говорилось о необходимости удостовериться, соединяется ли Азия с Америкой, так как Беринг достиг только 67° 19' северной широты, а все, что выше той широты, «положил по прежним картам и по ведомостям», а потому, хотя и показано им, «якобы между помянутых земель соедининия не нашлось, однако ж за подлинно и за верность утвердитца на том... весьма сум-нительно и ненадежно». Относительно «пути подле земли морем от Оби реки до Лены и далее» отмечалось, «будто частию подле того берегу и ходить возможно, а в некоторых де местах и ничего не известно..., понеже о том никаких достоверных не точию карт, но ни ведомостей не имеется». И поэтому Адмиралтейств-коллегия рекомендовала Сенату: «Для подлинного известия, есть ли соединение Камчатской земли с Америкою, також и имеется ль проход Северным морем от устья Оби реки до Енисей и Лены рек» обследовать побережье от Архангельска до устья Колымы и далее к Камчатке.
28 декабря 1732 г. указ Сената, составленный с учетом «мнения» Адмиралтейств-коллегий и инструкций профессоров Академии наук, был утвержден императрицей. Отныне «Высочайше утвержденные правила, данные капитану-командору В. Берингу относительно его плавания в Восточном океане», становились основным документом, которым должна была руководствоваться Вторая Камчатская экспедиция. По этим «Правилам», в задачи исследователей наряду с поисками путей к берегам Америки и Японии входило также описание всего северного побережья России. Главным итогом экспедиции должны были стать ответы на вопросы: «Есть ли соединение Камчатской земли с Америкою, також и имеется ли проход Северным морем» от Архангельска до Камчатки?
Для решения этих задач надлежало организовать семь отрядов. Первый из них должен был обследовать морской берег от Архангельска до устья Оби, второй — от устья Оби до устья Енисея, а третий - пройти к востоку от последнего. Четвертому отряду поручалось проплыть из устья Лены к устью Енисея и положить на карту участок побережья между ними, о котором тогда еще не имелось достоверных сведений. Пятому - от устья Лены к Колыме, а по возможности и далее на восток, причем если окажется, что сибирский берег смыкается с американским, то плыть вдоль него, стремясь выяснить, где находится Восточное море. А ежели Азиатский материк отделен от Америки проливом, то «отнюдь назад не возвращаться, но обходить угол и придти до Камчатки...». Обширная программа исследований намечалась на Тихом океане. Здесь одному из отрядов предстояло проложить путь к берегам Северной Америки, а другому - спуститься на юг, к Японии, исследовать Курилы и описать Охотское побережье до самого устья Амура. Не менее важной задачей считался и поиск путей сообщения Забайкалья с побережьем Охотского моря. Изучение природы, ресурсов и населения Сибири и вновь открытых земель возлагалось на особый академический отряд, также вошедший в состав экспедиции.
В «Правилах» особо оговаривалось, что все отряды, кроме первого, подчиняются Берингу. Еще в первых указах Сенат обязывал участников экспедиции при встречах с иностранцами соблюдать осторожность, дабы последние «в нынешнем тамошнем малолюдстве... не заняли нужных пристаней». В «Правилах» вновь подчеркивалась необходимость сохранения государственной тайны, «чтоб в чужих краях прежде здешняго уведано не было». Примерно тогда же, в марте 1733 г., обер-секретарь Сената И. К. Кирилов составил записку, где изложил свои предложения о задачах экспедиции. По мысли этого ученого и государственного деятеля, прежде всего необходимо подлинно проведать, «могут ли Северным морем проходить до Камчатского или Полуденого океана-моря», разведать пути к Северной Америке и Японии. Особое внимание Кирилова привлекала Америка, где, по его мнению, Россия со временем могла бы «ласкою» распространить свое влияние. Интересовали его и «все острова до самой Японии», которые «подлинно никому не подвластные и уже 4 острова от команды Павлуцкого в подданство приняты». Высоко оценивал Кирилов возможные выгоды от торговли с народами стран Тихого океана. Но если с постановкой научных и политических задач все обстояло благополучно, то этого нельзя было сказать об организационной стороне дела. Бироновокая клика, правившая тогда в Петербурге, совершенно не имела представления о положении дел на местах. Например, для сплава провианта от Якутска до Юдомского Креста в 1735 г. А. И. Чирикову потребовалось более семисот человек, а позднее - еще 1046. При столь значительном количестве людей, приданных экспедиции, расход продовольствия был очень велик, а чиновники с этим не считались. Вот как описывал Беринг жизнь команды в Охотске: «...Служители претерпевают несносную нужду, и все наги и боси находятся, к тому ж без харчю, живучи на одном хлебе, как выше предложено, весьма изхудали..., ныне лутчеао матроза от худости и от наготы признать не можно, что он матроз, а показует якобы самый вящей невольник». В ответ на отчаянные просьбы Беринга и Чирикова О помощи из Петербурга летели циркуляры, предписывавшие им неукоснительно следовать старым и новым инструкциям. Не раз и не два неблагоприятные обстоятельства грозили привести экспедицию к полному краху. «Если этого не случилось, то только благодаря доблести и героизму большинства офицеров, матросов, солдат и казаков, которые своим трудом и исключительной выносливостью компенсировали организационные дефекты».
Но мы несколько опередили ход событий. Пока в верхах утрясались всевозможные вопросы, 28 ноября 1732г. профессор И. Г. Гмелин представил инструкцию «для описания истории народов тех, сиречь которые народы г-ну капиталу Берингу на пути, в Камчатку едучи, случатися будут, исследовать, примечать и записывать подобает». Таким образом, круг задач, поставленных перед экспедицией, еще больше расширился. В январе 1733 г. начальнику экспедиции, капитан-командору Берингу был назначен оклад контр-адмирала, а его помощники Чириков и Шпанберг стали капитанами полковничьего ранга. Учитывая, что «оная экспедиция самая дальняя и трудная», остальных офицеров также повысили в звании, все участники ее получили право на двойное жалованье. Было решено зачислять в экспедицию только желающих, причем предписывалось «выбирать всех из русских, а не иноземцев», а кто был «в штрафе», того не брать. Берингу предоставлялись полномочия самому назначать начальников отрядов из числа надежных морских офицеров. Одновременно Адмиралтейств-коллегий указала, что все важные вопросы во время плавания командиры должны решать, «учиня консилиум», то есть совет офицеров. Успех экспедиции зависел прежде всего от состава ее участников. Понимая это, Беринг придавал большое значение подбору команды. Еще в июне 1732 г. он посетил Ревель и Кронштадт и беседовал со многими моряками. В конце января 1733 г. «список морских и адмиралтейских служителей, отправляющих в Камчатскую экспедицию», где значились имена 199 человек, рассматривался в Адмиралтейств-коллегий. Несколько позднее он пополнился кандидатурами морского ведомства.
Кроме А. И. Чирикова и М. П. Шпанберга в экспедицию зачислялись лейтенанты Питер Ласиниус, Степан Муравьев, Дмитрий Лаптев, Егор Ендогуров и Вилим Вальтон, унтер-лейтенанты Дмитрий Овцын, Михаил Павлов и Иван Чихачев, штурманы Василий Прончцщев, Иван Кошелев, Свеи Ваксель, Михаил Плаутин, Андрис Эйзельберг, Лев Казимеров, Сафрон Хитрово и Авраам Дементьев, подштурманы Федор Минин, Семен Челюскин, Василий Ртищев, Иван Верещагин, Матвей Петров, Василий Андреев и Гавриил Руднев, штурманские ученики Марк Головин, Дмитрий Стерлегов, Михаиле Щербинин, Василий Хмйтевский, Осип Глазов, Емельян Родичев, Андрей Великопольокий, Федор Канищев, Сергей Спиридонов и Сергей Суньков. Были в списке также мичманы, гардемарины, лекари, подлекари, лекарские ученики, комиссары, подшкиперы, боцманы, квартирмейстеры, подконстапели, геодезисты. Кроме того, Адмиралтейств-коллегия откомандировала в распоряжение капитан-командора мастеров ботового, галерного, мачтового и шлюпочного дела, плотников, конопатчиков, парусников, купоров и кузнецов.
С Берингом шли опытные судостроители Андрей Иванович Кузьмин и Федор Федотович Козлов, участник Первой Камчатской экспедиции, в помощь которым был назначен подмастерье Харитон Алексеевич Каратаев. От их умения и искусства во многом зависел успех всего предприятия. В начале марта 1733 г. экспедиция была полностью укомплектована. Началась подготовка к отъезду в Сибирь. По просьбе Чирнкова власти разрешили «для нужд отпустить его в Москву, только велеть ему явиться в команду Беринга в Нижнем Новгороде, когда он, Берииг, прибудет».
Первым покинули Петербург лейтенант Дмитрий Овцын, иженер Иван Белый и боцман Сидор Савельев, имея задание получить в Казани парусину и такелаж. Вслед за ними Беринг отправил Семена Челюскина в Екатеринбург, поручив ему разместить там заказы на изготовление якорей и металлических деталей, а 23 февраля 1733 г. отбыла команда капитана Мартына Шпанберга с предписанием «ехать наперед и заготавливать, что для экспедиции надлежит». Шпанберг должен был доставить в Тобольск указ Сената о всемерном содействии сибирских властей Берингу, начать заготовку провианта на местах и доставить его в Якутск, а главное - заложить на реках Тобол, Лена и Охота верфи. Команда его состояла всего из одиннадцати человек: мастеров-судостроителей Андрея Кузьмина и Федора Козлова, подмастерья Харитона Каратаева, подлекаря Илиаса Гинтера, писаря Михаила Перевалова, сержанта Мирона Кузнецова, капрала Ивана Норина, матросов Сидора Рыбякова и Григория Федорова, солдат Федора Гуркова и Емельяна Азарова. Но вот и обозы с экспедиционными грузами потянулись из столицы на восток. Многие офицеры ехали в Сибирь с семьями, не ведая, какие испытания их ждут впереди. Кроме моряков, в путь выступили также ученые, студенты, геодезисты, живописцы.
«Наши мореплаватели, - писал известный русский морской историк А. П. Соколов, = отправлялись теперь в края совершенно неведомые. Страна пустынная и холодная, море, наполненное льдами, таково место действия! Труды и лишения, беспросветная борьба и почти беспрестанная неудача - такова участь деятелей! И между тем они сделали такие приобретения, которые и поныне не потеряли своей цены». Всего из Петербурга выехали 573 человека (не считая членов семей), в Сибири число участников экспедиции значительно возросло. Медленно продвигались обозы на восток. Укрытые рогожей, на подводах покоились всякого рода припасы: шкиперские, штурманские, артиллерийские и комиссарские. К последним относилась хозяйственная утварь - котлы, посуда, весы, тара и прочее. В декабре 1733 г. все грузы были доставлены в столицу Сибири - Тобольск.
Здесь решили выждать, пока вскроются реки. Не теряя времени, Беринг начал формировать три основных северных отряда, двум из которых надлежало идти вниз по Лене и далее на запад и восток Северным Ледовитым океаном, а третьему - спуститься из Тобольска к устью Оби и следовать морем до Енисея. С властями удалось довольно быстро договориться о снабжении отрядов всем 'необходимым и о посылке мастеровых в Якутск. Вместе с последними выехали лейтенанты Вилим Вальтон, Василий Прончищев и Михаил Плаутин. В это время Шпанберг находился уже в Усть-Кутском остроге. Прибыв в Тобольск 2 апреля 1733 г., он оставил там подмастерья Каратаева, а сам с командой 31 мая проследовал в Маковский острог, а оттуда - в Енисейск, Илимск и в Усть-Кут. Однако дощаники, построенные по указаниям местных властей, «явились негодными, на которых плыть было не можно». Пришлось заложить другие суда. На Усть-Кутском плотбище люди работали от зари до зари: выжигали уголь, варили смолу, тесали бревна, пилили доски. Под окрики грубоватого капитана спешно строились семь палубных барок грузоподъемностью до 8000 пудов каждая, один дощаник и восемь лодок вместимостью по 500 пудов. Утром 7 мая 1734 г., погрузив провиант и стройматериалы, флотилия отчалила от плотбища. Вскоре Шпанберг доносил: «24 мая прибыли в Якутск все благополучно и сгружали провиант и припасы, смолу и приплавленные леса на берег, под строение бота и дубель-шлюпки сделали фундаменты (под стапеля. — И. Г.) и построили сараи и кузницу».
Судостроением занялся мастер Козлов, а Шпанберг, пробыв в Якутске три недели, 15 июня выступил с командой на семи лодках к устью Алдана. Путь его был неблизкий - к Охотску. В Якутск Беринг с помощниками прибыл только 23 октября 1734 г. Уже на другой день офицеры осмотрели стапеля на берегу Лены. Бот и дубель-шлюпка еще не были готовы, но у их корпусов копошились мастеровые, везде стучали топоры, звенели пилы. Вот только недоставало металлических деталей. Чтобы ускорить дело, Беринг добился открытия в районе Якутска железоплавильного завода. Во времена Беринга Якутск насчитывал около трехсот дворов, разбросанных в долине, неподалеку от берега Лены, Дома были деревянные, с подслеповатыми оконцами. Центральную часть города, острог, окружали бревенчатые стены в два ряда, посредине и по углам которых высились башни. За стенами крепости находилось несколько бревенчатых домов, большие амбары, в которых хранилась «мягкая рухлядь», две церкви, «приказная изба», где размещалась воеводская канцелярия, и единственное каменное здание, построенное в 1707 г., - «дом воеводы». В трудах и заботах пролетела зима. С приходом весны хлопот прибавилось: нужно было проверить оснастку судов, конопатить бочки, шить кожаные мешки, заготавливать продовольствие.
На «консилиуме», созванном Берингом, речь шла о готовности северных отрядов к выходу в море. И тут в Якутск явилась четверка «достойных геодезистов», как они именовались в сенатском указе 1724 г. Это были Петр Скобельцын, Василий Шатилов, Иван Свистунов и Дмитрий Баскаков, посланные в Сибирь более десяти лет назад для составления карт. Забытые всеми, они неожиданно получили в Иркутске указ Сената от 31 декабря 1732 г., по которому поступали в распоряжение Беринга и приобретали права «геодезии подпоручиков». Советы Петра Никифоровича Скобельцына и Ивана Степановича Свистунова весьма пригодились морякам, многие из которых не имели представления о труднодоступных районах Якутии. «Будучи в разных путях, - рассказывал Свистунов, - для положенного дела описания и сочинения ландкарт Якуцкого присутствия как Леною-рекою до устья, так и через хребты и тундры пустынными местами, чрез остроги и зимовья... в пути принимал великую и несносную нужду как в пищи, так и в проезде... принужден был пешим итти, и на себе ларту тянул, и претерпел много крайнего голода».
Здесь, в Якутске, Иван Свистунов встретил своего земляка лейтенанта Дмитрия Лаптева, которого просил помочь ему выхлопотать отпуск для свидания с родными. По признанию геодезиста, он не видел их уже одиннадцать лет, за это время они почти «до основания разорились», а отец, мелкопоместный дворянин, «пришел в глубокую старость». К просьбе Свистунова Лаптев отнесся сочувственно, но из экспедиции отпускали или увольняли в крайнем случае, при «жесточайшей болезни», и только по разрешению Сената.
В последние дни весны 1735 г. вновь построенные суда торжественно спустили на воду. Дубель-шлюпку «Якутск» принял под свою команду лейтенант Василий Прончищев, а бот «Иркутск» - лейтенант Питер Ласиниус. Отряду Прончищева предстояло обследовать землю, лежащую между Хатангой и Енисеем, — Таймырский полуостров, а отряду Ласиниуса - описать берег, простирающийся от устья Лены на восток. В это время Челюскин доставил в Якуток якоря, пушки и металлические детали, необходимые для оснастки судов и вскоре на бот и дубель-шлюпку начали грузить провиант, шкиперские, штурмаяские и комиссарские припасы, бочонки с порохом, обшитые кожей, медные котлы, топоры, бисер и другие товары. Часть груза разместили на четырех дощаниках, которые сопровождали суда до самого выхода в море. Экипажи комплектовались с учетом пожеланий командиров, и поэтому Прончищев просил назначить к нему штурманом своего земляка Семена Челюскина. Экипаж «Якутска» насчитывал 45 человек, из них 28 солдат из сибирских полков. Кроме того, с Прончищевым шла в плавание его жена Татьяна. На боте «Иркутск» было 52 человека, включая командира отряда лейтенанта Питера Ласиниуса, подштурмана Василия Ртищева, геодезиста Дмитрия Баскакова, штурманского ученика Осипа Глазова, боцманмата Алексея Толмачева и подконстапеля Бориса Расилиуса. По национальности швед, Ласиниус Ппоступил на русскую службу в 1725 г., в экспедицию записался по собственному желанию.
30 июня 1735 г. весь Якутск провожал моряков в дальний путь. Три баржи подошли на веслах к «Иркутску» и «Якутску». Капитан-командор Беринг поднялся на борт, принял рапорт командиров и пожелал экипажам счастливого плавания. По отбытии начальника экспедиции бот «Иркутск», а за ним и дубель-шлюпка «Якутск» медленно проследовали вдоль берега. Поравнявшись с баржами, на которых находились сослуживцы, команды «кричали «ура!» пять раз, а с барж ответствовали три раза» . Перед отбытием командиры отрядов и геодезисты получили под расписку инструкции: одну от Адмиралтейств-коллегий, другую - от Беринга. В обязанности Прончищева вменялось по достижении устья Енисея произвести его описание и, отправив рапорт капитан-командору Берингу, самому немедленшо «следовать с обстоятельным известием и с картою в Саикт-Петербург». Какими предварительными сведениями о Таймыре располагал лейтенант? Только преданиями о давних походах служилых людей от Оленека до Хатанги и от Енисея до Пясины. Далее никто не бывал. В Якутской канцелярии удалось узнать, что в старину имели место шесть или семь попыток обойти морем Таймырский полуостров со стороны Енисея, но смелые мореходы или погибли, или, не выдержав противоборства со льдами, вернулись обратно. Несколько позднее эти свидетельства подтвердил штурман Федор Минин, нашедший на западном побережье Таймыра крест, где был вырезан год 1687-й.
Проводив северные отряды, Беринг принял меры для усиления команды Шнанберга. В июле 1735 г. в Охотск были отправлены лейтенант Видим Вальтон, подмастерье Каратаев и команда матросов и солдат. Полным ходом шло строительство судов для сплава грузов к Юдомскому Кресту, обустраивался путь с Юдо-мы па Охотск, на котором не было ни одного населенного пункта. Поэтому через каждые две-три версты приходилось строить избы и склады. Озабоченный положением дел в Охотоке, где Шпанберг все еще не мог приступить к строительству морских судов, Беринг за месяц до отъезда из Якутока, 5 мая 1737 г.,'направил в Адмиралтейств-коллегию рапорт о своих предстоящих действиях. Собираясь выступить в Охотск, он предполагал оставить в. Якутске для неотложных надобностей 1046 человек. Чтобы «такое многолюдство не поморить от голоду», требовалось обеспечить их продовольствием. Беринг отметил, что ранее «ни одного пуда провианта и материалов без нас из Якутска до Юдомокого Креста сибирскими властями не было отправлено». В первой половине июня 1737 г. капитан-командор выехал в Охотск. Всевозможные организационные и хозяйственные неурядицы, частые и тяжелые конфликты с сибирскими властями повлияли на отношение официального Петербурга к Берингу. Отвечая на очередной запрос Адмиралтейств-коллегий, он отводил от себя обвинение в «бездействии от моего нерадения». Хотя «я об оной врученной мне экспедиции сначала и поныне крепкое и прилежное всегда имею старание, чтоб скорее суда построить и в море вступить..., токмо от препятствиев, о которых я и не думал, идет продолжение, что никак ускорить и поспешить невозможно». Не сибирские власти, а мы, подчеркивает Беринг, всей командой построили 60 судов «для сплавки» провианта по рекам и отправили из Тобольска и Якутска отряды для исследования полярных морей. «Помощи нам в том отправлении не было, зачем в Якуцку и бытие мое продолжалось». Ехать с командой сразу в Охотск «невозможно было, опасаясь того, чтоб завезши туда служителей, не поморить [их] голодом».
В Охотске же место «было новое и пустое» и жить было негде. Поэтому команде Шпанберга пришлось спера построить казармы и жилые дома, а затем уж заняться заготовкой корабельного леса, причем бревна сплавлялись на 30 верст вниз по реке, а смола доставлялась с Камчатки, «понеже в Охоцке за неимением годного к тому лесу смолы гнать не ис чего». Перечисляя трудности, которые осложняли деятель ность экспедиции, Беринг напоминал руководителям морского ведомства, «какой здесь людям расход и какая работа, а все то исправляется командою нашею». Несмотря на все разъяснения капитан-командора, Ад-миралтейств-коллегия настойчиво требовала ускорить подготовку к плаванию. Но его сетования на равнодушие и нерасторопность сибирской бюрократии все же возымели действие. В 1739 г. из Петербурга в Якутск выехал лейтенант В. И. Ларионов, в обязанности которого входило вести с местными властями переговоры и требовать от них всемерной помощи экспедиции. В Иркутске этим же занимался лейтенант Г. Толбухин.
.
